Самуэль Диас прислонился к ограждению причала; его глаза остекленели от боли. Он мог быть дерзким или учтивым, в зависимости от обстоятельств, а мореплавателем был столь превосходным, что некоторые клялись, будто он владеет секретами черной магии, хотя на самом деле Самуэль обладал глубокими знаниями математики и созвездий, которые распознавал на небе и учитывал при составлении морских карт. Авраам Закуто
[25], еврейский профессор астрономии и навигации, создал таблицу небесных координат, позволявшую морякам не сбиваться с курса, даже когда они не могли определить местоположение по солнцу. Большинство мореплавателей по традиции отправлялись в путь с евреями, навигаторами и математиками, на борту. Самуэль Диас родился в Испании, бежал оттуда в Португалию и, по существу, вырос в море. У него были темные, с золотыми крапинками глаза, он умел разговаривать на пяти языках и был бы счастлив поговорить с такой красивой женщиной, как Мария, если бы ему хватало дыхания. Самуэль чувствовал во рту вкус крови, а когда его взгляд упал на море, он заметил в его глубинах мурену, извивавшуюся в предсмертных судорогах, и подумал, что, возможно, это знак его близкой кончины. Он был молодым мужчиной необузданных страстей, но теперь это не имело значения. И тогда Самуэль поклялся, что, если Бог дарует ему жизнь, он станет другим человеком, более серьезным и не таким заносчивым.
Мария, наблюдая за молодым человеком, заметила его бледность, следы крови на причале. Она сказала отцу Самуэля:
– Если он сейчас взойдет на борт, то умрет, не доплыв до Бостона. – Эти слова Мария произнесла с такой уверенностью, что Самуэль Диас стал прислушиваться к ней, несмотря на приступ острой боли, заставивший его вновь хватать ртом воздух. – Возьмите меня с собой, и я не дам ему умереть.
У нее с собой имелись ингредиенты для лечения костоломной лихорадки – этому научила ее Одри. Рецепт был вписан в ее гримуар чернилами ярко-кораллового цвета, полученными из стеблей гибискуса, поэтому запись оказалась красной, как кровь.
Абрахам Диас не поверил Марии. Он был практичным человеком и не собирался ходить по морям, но уже успел побывать во всех уголках земли. Он сразу понял, что перед ним ведьма, – он умел их различать. Мария таскала с собой клетку с черной птицей и разговаривала уверенно, как мужчина. По правде говоря, он вообще никому не доверял, за исключением кровных родственников, но сын попросил его взять Марию на корабль. В первый раз в жизни Самуэль по-настоящему испугался, хотя всячески старался скрыть эмоции.
– Если мы ее возьмем, как это может нам повредить? – спросил он отца.
Самуэль видел, какое воздействие оказывает эта болезнь на людей. Нередко они исходили кровью и становились похожими на пустые скорлупки с белыми глазами и бледной кожей, словно превращались в ходячих мертвецов, о которых рассказывали туземцы. Ему, конечно, придется умереть, как и всем сущим, но он не хотел покинуть этот мир таким способом.
– У нее с собой маленький ребенок, – ответил отец. – Корабль не место для младенца. Скорее всего, этой женщине надо попасть в Бостон, и, чтобы добиться своего, она наговорит все, что угодно.
Самуэль пристально посмотрел на Марию, и она не отвела взгляд. Он впервые разглядел ее как следует. Мария действительно казалась женщиной, способной создать проблемы, но Самуэль оставил это впечатление при себе.
– Давай воспользуемся шансом, – сказал он отцу, и Абрахаму не оставалось ничего другого, как смириться. Ведь это был его любимый сын, единственный выживший ребенок, и отец согласился бы на что угодно, если бы это помогло спасти жизнь Самуэля.
Диас-младший велел Марии оставаться вместе с ребенком в каюте и по возможности не появляться на палубе, где были разбросаны соломенные тюфяки для матросов и никто не мог гарантировать ей безопасность.
Мария с дочкой тотчас же заняла маленькую душную каюту, пока кому-нибудь внезапно не пришло в голову изменить решение. В каюте имелись койка для больного, на которую тот с трудом взгромоздился, и гамак, в котором она с ребенком собиралась спать. Мария сразу же вскипятила на огне воду и приготовила чай тава-тава из чудодейственного лекарственного растения, которое выглядело как простая трава.
– Ты кормишь этим козлов? – хрипло спросил Самуэль.
Он выгонял свою болезнь с потом, и его рубашка насквозь промокла. Диас-младший раньше мало ценил жизнь и теперь сожалел об этом. Самуэль видел, как умирали другие люди, и сам бывал причиной их смерти, когда сражался на море с испанцами, но никогда всерьез не задумывался, что смерть может настигнуть его в молодости.
– Теперь ты будешь моим козлом, – сказала Мария, касаясь рукой его лба. – И станешь есть травку, которую я буду тебе давать.
Болезнь представлялась Марии красным свечением, окружавшим захворавшего человека, и она знала, что лихорадка будет сильной, хотя по поведению Самуэля трудно было это предположить. Тот не желал, чтобы кто-то видел его страдания, и когда Мария уходила за водой и он думал, что она его не слышит, стонал и проклинал свою болезнь, а она всем сердцем ему сочувствовала. Корабль в открытом море – ужасное место для больного: духота в каюте, холод и влажность на палубе. Каждый час Мария давала Самуэлю полную ложку своего чая. Она потребовала, чтобы ей отдали всю папайю, которая была на судне, и размолола ее листья, приготовив из них настойку для больного. Когда пациент немного восстановил свои силы, Мария стала кормить его ломтиками фруктов, которые он ел прямо из ее рук. Ухаживая за Диасом, Мария нередко держала на коленях Фэйт, и ребенок имитировал движения матери, похлопывая Самуэля по голове.
– Ты не боишься, что она подцепит мою болезнь?
– Костоломной лихорадкой нельзя заразиться от другого человека, Козлик, – сообщила ему Мария. – Только от насекомых в болотистой местности.
– Откуда такая уверенность?
– Легко быть уверенной, когда говоришь правду. Даже козел должен это знать, – слегка поддразнила она больного.
Она продолжала поить его травяным чаем, который он сперва невзлюбил, но теперь охотно пил варево, не обращая внимания на его горечь. Через несколько дней Самуэль почувствовал, что его состояние улучшилось, и поверил в Марию. Он громко смеялся от радости, то был безумный всплеск эмоций, лихорадка наконец пошла на убыль. А потом пришел день, когда ослабла боль, молоток прекратил стучать, и Диас больше не был стеклянным. Как-то незаметно для обоих он схватил ее за руку, и именно тогда между ними пробежала искра. На ней были только сорочка и передник, ноги оставались голыми, словно они жили вместе. Мария отвлеклась, чтобы накормить Кадин кусочками фруктов, которые ворона ела на ужин. Интересно, что птица думала об этом мужчине?
