Кавалер и без нее мрачен, а тут она еще, он как заорет:
— Это тебе не коровник и не хлев!
— Так и не лошадь я, — продолжает девица дерзкая, — не буду я в конюшне спать.
— На дворе спать будешь! — орет Волков.
А Агнес ему спокойно и отвечает:
— Денег мне дайте, лучше я в Ланн поеду.
В другой раз он бы не дал, а тут так осерчал, что достал из кошеля пригоршню денег, нашел старый гульден и сунул его ей:
— С глаз долой!
Агнес золотой взяла, низко присела, голову склонила, вроде как смиренность выказывает. А сама улыбается, но так, чтобы господин не видал. И тут же говорит:
— Пусть меня Максимилиан в Ланн отвезет.
— До Малена довезет, а там наймешь себе человека, — зло говорит Волков. — Вон пошла.
А Агнес и рада, кинулась Максимилиана искать. Сама даже раскраснелась.
Сыч глянул на Егана, а тот счастлив, что теперь не ему Агнес возить.
Да Сыч и сам был рад, что эта злобная девица, что вечно ищет свары, уезжает.
«К черту ее, блажную, хорошо, что уезжает», — подумал Фриц Ламме, тоже радуясь ее отъезду.
* * *
Агнес нашла Максимилиана, он был около лошадей. Занимался сбруей дорого хозяйского коня. Сразу подошла с удовольствием сказала:
— Максимилиан, господин велел вам отвезти меня в Ланн, — начала она вежливо.
— Что? — спросил он, поворачиваюсь к ней и удивленно глядя на нее. Не ожидал он такого никак.
— Велено вам меня отвезти, — повторила Агнес, но уже про Ланн не сказала. Понимая, что побежит юноша уточнять распоряжение.
— Отвезти вас? — растерянно переспросил он.
— Да что ж ты, переспрашиваешь все? — начала сердиться Агнес, про вежливость тут же забыв. — Поехали уже, нужно до ночи тебе меня в Мален довезти. Уезжаю я, а Еган господину надобен.
— До Мален? — снова спрашивал Максимилиан. До Малена еще куда не шло. Хотя и туда очень не хотелось ему ехать с ней.
— До Малена, до Малена, — уже зло сказала она и пошла к карете.
Говорила она так, что не посмел он ей перечить, лишь бы не злить ее лишний раз.
И так он расстроился, что не подумал ни о чем больше, как о своем печально задании, не пошел спросить уточнений у господина об этом деле, не подумал, что карету он никогда не водил. Ни коня не взял для обратного пути, ни еды, ни оружия, кроме кинжала, что весел у него на поясе.
Побрел за Агнес. Помог девушке сесть в карету, залез на козлы сам, взял хлыст длинный, что был там, и прикрикнув на лошадей, тронулся в обратную дорогу. Агнес сидела, локоток из окна кареты чуть свисал. Сама чуть высунулась, поглядела на спину юноши. Видно, что довольна была.
* * *
Сыч, Еган и Волков ходили по господскому двору, смотрели постройки. Там, где кавалер видел гниль и разруху, Еган, крестьянствовавший всю свою жизнь, находил крепкое строение, требующее ремонта.
— Ишь, как умно ясли сделаны! Умно, умно, — восхищался он, когда они в хлеву были. — Телята в холода нипочем не померзнут. И для коз свой угол есть. Хорошо все сделано.
Ему и овин нравился, и сарай для мужицких инструментов, и конюшня. Конюшня, впрочем, и Волкову самому понравилась. И амбар просторный Егану по душе пришелся.
— Вот какой амбар просторный, значит и урожай тут бывает неплохой, — говорил он, оглядывая все и трогая все руками, — и крепкое все. Видно, на века ставили.
Да и Сыч тоже не был грустен, казалось, что ему тоже все нравится.
— Хорошее поместье, — соглашался он с Еганом. — Неплохое.
Это настроение его людей немного успокаивали Волкова. Но несильно, все равно двери кривые, провисшие, крыши проваленные. Запустение. И главное — не было тут ни мужиков, ни хорошей земли, ни даже леса, чтобы напилить его на дранку да крышу сделать.
— А мебель, тут даже мебели нет, — говорил он, — ни кроватей, ни лавок со столами.
Уж о креслах и перинах с зеркалами он и не мечтал.
— Господин, так лавки и стол я вам смастерю, какой-никакой, но стол поставлю, — обещал слуга.
— Какой-никакой, — передразнил его Волков. — Какой-никакой мне не нужен, мне хороший нужен.
Он уже понимал, что все покупать придется, даже тес и дранку, чтобы крыши покрыть. Не говоря уже про стекла в окошки, сундуки, комоды, лампы, посуду, перины и постельное белье. Все покупать, на все деньги тратить. А зачем ему это? Лен вассалу сеньор в прокорм давал, чтобы он себя прокормил и пару послуживых людей в придачу. Чтобы, когда война придет, приехал он на нее в помощь сеньору не один, а с людьми ратными. А это что? Это не в прокорм ему дали, а в растрату. Он опять стал думать о том, что его обманули. И о том, что надо бы плюнуть на клятву, да уехать отсюда.
Тут пришли мужик. Трое их было, одежда у всех ветхая, обуви нет, худые все. Старший из них лет на пятьдесят был. Сам уже от седины пег, костист, высок. Взгляд усталый. Нашел глазами кавалера, поклонился ему. Двое других тоже кланялись.
— Кто старший, как звать? — без доброты в голосе спросил Волков.
— Михаэль Мюллер меня звать, господин, — сказал пегий мужик, — я здесь староста.
— Кто мой дом пограбил? — спросил кавалер у него сразу.
— Никто, господин, бывший господин, когда уезжал, все забрал.
— Бывший господин? — не верил Волков. — Неужто он и стекла из окон вынул.
— Вынул их я, — сказал Михаэль, — но велел это сделать мне он.
Врет — не врет, разве тут угадаешь, а допрос учинять Волков пока не хотел:
— И что, мебель тоже он забрал?
— Все забрал, все, — отвечал Михаэль, — вот мужики соврать не дадут. Сами ему в возы все грузили.
Мужики согласно кивали. Мол, так и было все.
— А отчего он уехал? — спросил кавалер.
— От скудости, господин, — развел руки Михаэль, — прибытков от здешней земли немного. Земля плоха. Пшеницу мы не сеем, только рожь. Скота у нас после еретиков не осталась, они весь скот побрали в прошлый приход.
— А люди где? — спросил Волков. — Землемер говорил, у вас тут три года назад двадцать дворов было.
— Так и было, господин, больше было, так потом померло много от чумы, а те, что не померли, на юг побежали в кантоны от голода.
— А дома их где? Почему всего восемь домов осталось?
Мужики стояли, печами пожимали.
— На нужды и дрова разбирали, канальи, — сразу догадался Еган.
— Господин, — стал просить Михаэль, — может, отпустите нас, потом поговорим, а то мы коней взяли в долг у господина барона Фезенклевера, землю вспахать.
