— Хватит, дурень, будешь причитать теперь, я и сам знаю, что у меня за земля, говори: «Ушли рыбаки?»
— Какой там, на вечерней зорьке сети проверили, рыбу взяли, какую в посолку, какую в коптильню, снова сети поставили. До утра не стронутся.
Действовать ему захотелось. За делом и злость можно утолить. Это было как раз то, что ему сейчас нужно. Сыч еще что-то говорил ему вслед, а Волков уже шел к большой палатке, туда, где у костра сидели офицеры.
— Карл, — произнес кавалер, подойдя, — мне потребуются двадцать людей, найдутся среди ваших охотники? Правда, денег много не дам, мне люди нужны будут на один день.
— И когда же они вам нужны будут? — спросил Брюнхвальд вставая.
— Немедля, — отвечал Волков. — Выходим сейчас.
— А что за дело? — поинтересовался Рене.
— Браконьеров прогнать надобно, что на моем берегу рыбачат.
— Так будут вам охотники, — сказал Карл. — Немедля будут.
— Если у господина Брюнхвальда охотников не сыщется, так у нас обязательно найдутся, — сообщил Бертье, который сидел на одеяле в окружении молодых собак и ласкал их одну за другой словно детей своих. — И если вам надобно, я могу пойти с вами офицером.
— И я могу, — сообщил Рене.
— Господа, да нет в том нужды, там тринадцать мужиков без брони и железа, просил их добром уйти — не ушли, хочу их палками выпроводить. Не баталию же мне собирать против них. Еще и вас таскать в безделицу.
— Так нам не трудно, — заверил Арсибальдус Рене.
— Господа, — Брюнхвальд встал. — Мои люди и я сегодня пойдут с кавалером, вам нет нужды беспокоиться.
На том и решили, но Волкову было очень приятно, что все эти офицеры сразу и сами предложили свои услуги. С ними он чувствовал себя заметно увереннее. Он даже подумал, вот окажись он сейчас один на своей этой новой земле с Сычем, Еганом, с монахом и Максимилианом, что бы он делал? И пришлось бы ему воевать с браконьерами. Пришлось бы вчетвером идти. А браконьеры, кажется, не пугливы, четверых бы не испугались. И воевать пришлось бы по-настоящему. С железом. А когда вход пошло железо, а не палки, то уж без крови и не обойтись. А кровь это как раз то, с чего начинаются свары. А свар с соседями ему велено было избегать.
— Карл, доспех взять полный, но оружие не применять, погоним их кулаками и палками, а еще возьмите две телеги, заберем у них все, и ламп возьмите, дороги туда хорошей нет, Сыч чуть не убился, а поедем мы в ночь.
— Сейчас выходим?
Как Волкову это нравилась, Брюнхвальд даже не спросил, сколько он заплатит его людям, не спросил, как поделят добычу, если она будет, он только спросил, когда они выходят. Определенно Карл Брюнхвальд ему очень нравился.
— Сейчас, — сказал Волков и крикнул: — Максимилиан, доспех мне и коня.
— А мне что делать? — спросил Фриц Ламме, очень надеясь, что его не потащат туда, откуда он только что приехал.
— Ты тоже с нами.
Фриц махнул рукой в сердцах. Ну что уж, с таким господином жить — спокойствия не видать.
* * *
Он уже надел доспех, как вспомнил о деле об одном. Он вспомнил, что землемер Куртц сказал, что на заре уедет, и надумал с ним проститься, так как до зари вернуться не смог бы.
Он нашел его в кругу солдат у костра. Солдаты будут очень приветливы к тебе, если ты тоже солдат. Так и бывает всегда, стоит подсесть к какому-нибудь костру, да сказать, где ты был и с кем служил, так обязательно найдутся такие, что служили там же или рядом. Или ходили под теми же знаменами. Или знали того, кто служил где-то рядом. А уж если узнают, что на одном поле в бою бывали, можно не сомневаться, что и ужин и ночлег, пусть и плохой, но у тебя будет. Куртц, как бывший ландскнехт, хотя они бывшими не бывают, в любой момент император может просить встать под знамя его, пользовался у солдат уважением, и ему быстро дали место у самого огня и оловянную, солдатскую миску с бобами. Он уже был сыт, когда Волков позвал его отойти в сторону.
— Ишь, ты! — Куртц удивленно глянул, на доспех, в который уже облачился кавалер. Тот надел все, кроме шлема. Ночь была теплой, в подшлемнике было бы жарко. — Видать, вы спать не собираетесь, или уж очень сильно боитесь тутошних комаров.
— Они тут сущие звери, — сказал Волков и протянул Куртцу деньги. — Держите.
От костра света долетало немного, но даже при том свете землемер рассмотрел, что денег-то в ладони у Волкова немало.
— Сколько тут? — спросил землемер, не трогая денег.
— Берите, корпорал, — говорит Волков. — Тут пять монет.
— Вообще-то вы не обязаны. Я рассчитывал на один талер в благодарность, — Куртц так и не решался протянуть руку за деньгами.
— Бери, брат-солдат, у меня они не последние, — настаивал Волков.
— Так вы из наших? — спросил землемер. — Из солдат?
— Тянул эту лямку пятнадцать лет без малого. Пока в гвардию не подался, так и там еще послужил. Не всегда я был рыцарем.
— А я и чувствую, что спеси в вас мало для благородного, не гнушаетесь, говорите со мной вежливо. Я все гадал — отчего так?
— Бери деньги, — произнес Волков.
— Спасибо вам, — сказал Куртц. — Семья у меня немаленькая, лишними не будут.
Уж чего-чего, а жадности Волкову было не занимать, но что он всегда знал, что он всегда тонко чувствовал, так это то, когда нужно сквалыжничать за каждый крейцер, а когда можно и щедрым быть.
И сейчас он не прогадал.
— Как начнутся осенние фестивали по поводу урожая, приезжайте в Мален, — заговорил Куртц, пряча деньги поглубже в одежду. — Там в «Ощипанном гусе» четвертого и пятого октября собираются старики из Южной роты Ребенрее пить пиво с острой колбасой и калачами, я там заместитель председателя. Я вас познакомлю со всеми ребятами. И с почтмейстером, и с Первым писарем штатгальтера Его Императорского Величества, и с другими нужными людьми.
— Обязательно приеду, — обещал Волков.
— Мы празднуем два дня, — продолжал землемер, — вы не пожалеете, что там ни говори, кавалер вы или нет, а старые солдаты должны держаться вместе.
— Истинно, — сказал Волков и протянул землемеру руку.
Тот пожал ее крепко, как и подобает ландскнехту императора.
* * *
Утро было тихое-тихое. Из оврагов вместе с ручьями вытекал туман, заливая все окрестности белым озером, из которого торчали лишь верхушки кустарника, да репейника. И те все мокры были от обильной росы.
Еще птицы петь не стали в небе, еще солнце едва-едва показалось на востоке, когда Волков, Брюнхвальд и их люди (двадцать два добрых человека), подошли к реке. Люди были в дурном расположении духа. Еще бы, почти всю ночь тащились там, где черт ногу сломит, да еще с телегами. Хорошо, что лампы взяли. Да к тому же под утро все промокли насквозь от росы, что лилась на них с кустов. Башмаки и чулки хоть выжимай. У стеганок рукава тяжелы, словно из железа они.
