Так заорал, что ротмистр вздрогнул. Вздрогнул и подхватил клич, сам крикнул, что есть силы:
— Эшбахт! Ребята, держись, тут он, тут наша Длань Господня!
— Эшбахт! — Понеслось над рядами.
— Эшбахт!
— Длань Господня!
— С нами, ребята, он с нами!
И стали подбегать стрелки, становиться рядом и раскуривать еле тлеющие фитили. Хлопнул первый выстрел, за ним второй.
И всё вдруг переменилось.
— Эшбахт!
— Длань Господня!
А там, на западе, перестраиваясь из походной колонны в штурмовую, шёл фон Финк.
— Эшбахт! — Кричали солдаты, чувствуя, как железный натиск горцев начинает слабеть.
— Длань Господня! С нами он!
И вдруг барабаны врага заиграли «приставной шаг назад».
Нет, они не стали расходиться как райслауферы, но они поняли, что проиграли и стали отступать. Отступать, как положено истинным воинам, истинным горцам, не теряя строя под знамёнами и барабанами. Отступать с честью.
По ним стали бить пушки, нанося страшные потери, стрелки Рохи и он сам, арбалетчики Джентиле вместе с ним самим кинулись за ними, как собаки за дичью, стали перебираться на ту строну оврага, подходить к колонне поближе, чтобы стрелять и стрелять в отступающих горцев.
— Увалень, — произнёс Волков устало. — Помогите снять шлем.
Александр стал помогать ему, а как шлем был снят, кавалер снял и подшлемник, им вытер себе лицо.
К нему подошёл Брюнхвальд:
— Кавалер, сегодня была лучшая битва, что я видел за всю жизнь.
Волков тяжело посмотрел на него и сказал:
— Карл, мне нужно прилечь. Вы… — Он замолчал.
— Вы ранены, друг мой?
— Нет-нет, — Волков махнул рукой, — просто устал. Вы идите за ними, не давайте им остановиться, бросьте обоз, гоните их к реке… Главное — не давайте останавливаться. Там, — он указал на восток, — ещё недобитые райслауферы. — Не допустите их соединения. Утопите их всех в реке, Карл.
— Я всё сделаю, господин Эшбахт. — Официальным тоном произнёс Брюнхвальд.
Волков тяжело слез с коня, Увалень ему помогал, пошёл прямо к ближайшей телеге. Там, с помощью Увальня, он влез в телегу и завалился прямо на мешки с мукой. Откуда-то пришёл монах, брат Ипполит уже шёл с расправленным одеялом и, как только кавалер улёгся, монах накрыл его, а он всё повторял:
— Александр, напомните Брюнхвальду, что бы не давал им останавливаться. Пусть гонит их до реки.
— Я напомню, кавалер, напомню, — обещал Увалень.
