— А лекари! — напомнил Волков, по контракту у него должно было быть два лекаря. Не будет, так то верный повод фон Боку придраться и упрекать его в воровстве денег.
— Лекарей двое. Как вы и велели. По виду опытные.
— А больные в лагере есть? — Спросил кавалер.
— Шестеро.
«Шестеро, это неплохо».
— Понос?
— Поносом всего двое маются. Ещё двое в горячке, у одного сбиты ноги до крови. А ещё у одного большой чирей. В пол-лица.
— Хорошо, что поноса мало.
— Да, — кивнул Брюнхвальд, — река рядом, каждое утро после побудки гоняем солдат мыться. Как велел брат Ипполит.
Тут кавалер поднял палец, вспомнил:
— Обязательно пусть обоих лекарей брат Ипполит на знания проверит.
— Слушаюсь, сегодня же за реку с письмом их отправлю к монаху.
— Что ж господа, кажется, всё… — начал было кавалер, но Роха почти его перебил:
— Как же всё!? А самое главное!
Все офицеры поглядели на его, а тот трясёт своей чёрной, с нитями седины, бородой — смеётся:
— Сержантка шлюх и маркитанток Агафья Брик просит разрешения её роте присоединиться к вашему войску, полковник.
Все заулыбались.
— Вторую неделю стоят лагерем рядом с нашим.
Волков тоже улыбается, смотрит на Брюнхвальда:
— Вы что, Карл, не пускаете их в лагерь?
— Без вашего дозволения — отказывал, — говорит капитан-лейтенант.
— Дозвольте им жить в лагере, Карл. Но только не слишком многим. Десяток девок и десяток маркитанток. Не более.
— Как прикажете, полковник.
— Да, и пусть будут молодые, и главное — главное, чтобы не было больных. Я не хочу, чтобы у меня в лагере начались болезни, или люди стали падать на маршах, как только мы снимемся.
— Прикажу лекарям пред отъездом за реку их всех осмотреть.
— Я их сам всех осмотрю и сам отберу самых лучших, — обещал Роха.
Тут все стали смеяться.
Волков тоже посмеялся, а потом сказал:
— Господа, как закончу обедать, хочу посмотреть, чему вы научились, прошу построить ваших людей на плацу.
Господа офицеры спешно стали вылезать из-за стола и расходиться по своим частям, а кавалер принялся за свою остывшую уже баранину и тёплое пиво.
Он не быстро закончил с обедом. Дал людям время, пока ел холодное мясо. Потом ещё допивал пиво и лишь после этого пошёл с Максимилианом на холм, где ему уже был поставлен раскладной стул. А перед холмом уже были выстроены роты пехоты и стрелков.
Вот теперь стояли они отлично. Сержанты уже руку набили, быстро подняли из палаток людей, одели в доспехи, привели на вытоптанное вдоль дороги поле и почти идеально построили подчинённых.
Первая рота в центре, как и положено. Восемь ровных рядов. Первые два ряда — сплошное железо: доппельзольдеры, двуручные мечи, молоты, топоры, протазаны. Дальше копья, после них — пики.
Сержанты на флангах, ротмистры пока перед строем. Красавцы. Уж эта рота встретит кого угодно и где угодно, как должно. Ни в атаке, ни в обороне не подведёт. Здесь нужен будет хороший бело-голубой баннер.
— Карл, — говорит Волков.
— Да, полковник.
— Позаботьтесь о знаменосце в первой роте. Думаю дать первой роте знамя.
— Я тоже думал об этом.
— И пару проверенных сержантов к нему в охрану.
— Будет исполнено.
Вторая рота, рота Рене, тоже неплоха. Нет, это конечно не первая рота, но достаточно хороша. Любой здравомыслящий командир взял бы таких солдат. И доспех неплох, и оружие, и выстроены хорошо. Она стоит на правом фланге. Правее неё только стрелки Рохи.
Да и у Бертье в третьей роте не всё плохо, в тех войсках, которых Волков повидал за свою жизнь, солдаты были хуже. Просто рота Бертье смотрится не очень на фоне отличной перовой и хорошей второй. Левее третьей роты — арбалетчики.
— Карл.
— Да, полковник.
— Рота Бертье слабее роты Рене, — медленно говорил кавалер.
— Несомненно.
— Пусть стрелки Рохи станут рядом с Бертье, а арбалетчики будут при второй роте.
— Будет исполнено.
Тут же конный вестовой кинулся с холма вниз. А барабаны заиграли «Бегом марш».
Как только вестовой доехал до стрелков, тут же те снялись с места и, схватив свои рогатки, тяжёлые мушкеты и аркебузы, быстрым шагом и рассыпным строем пошли на другой фланг. А арбалетчики на их место.
Трёх минут не прошло, как и те, и другие уже строились в ряды на новом указанном им месте. Мушкетёры в первых рядах ставили рогатины, клали на них мушкеты. А арбалетчики ставили свои большие и яркие щиты на своём фланге.
«А неплохо, неплохо их вымуштровал Брюнхвальд за неделю».
— Да, так будет лучше, — произнёс капитан-лейтенант, когда построение было выполнено. — Со стрелками Бертье будет стоять крепче.
А в это время, как и положено артиллерии — с большим опозданием, на поля выехала шестёрка коней, не без труда таща за собой большую пушку. А за ней — две двойки коней тащили кулеврин.
— А вот и наш славный капитан Пруфф, — прокомментировал появление артиллеристов Брюнхвальд.
В его голосе слышалась укоризна. Волков прекрасно понимал своего лейтенанта, но всё-таки заметил:
— Да, характер у него не приведи Господи.
— Именно. Уж очень обидчив, прямо слова ему не скажи.
— Вы, Карл, без нужды его не муштруйте, он человек тяжёлый, обидчивый и упрямый, но по опыту, ещё по фёренбургскому делу, знаю, что он нетруслив и во время стрельбы… Иногда всё-таки попадает.
— Да, в деле у Оврага он пару раз попал по горцам, — вспомнил капитан-лейтенант.
Волков засмеялся, Брюнхвальд тоже, и после, посмеиваясь, закончил разговор:
— Без нужды не буду его донимать.
Посмеялись, глядя на ряды солдат, что стояли вдоль дороги, а тут Волков вдруг стал серьёзен и говорит:
— Герцог послал за мной людей.
— Опять? — удивился его лейтенант. — Прошлого позора герцогу мало было?
— Это его наш граф взбаламутил. И сам граф идёт во главе тех людей, да ещё в городе людей возьмёт.
— Ах, вот как? И сколько всего людей у графа будет?
— Верный человек говорит, что от герцога придёт семь сотен или восемь, да в городе три сотни возьмут, да сто арбалетчиков. Граф ещё соберёт местное рыцарство. Говорят, баннер или даже два может собрать.
Кажется, капитан-лейтенант Брюнхвальд не был впечатлён таким войском, смотрел он на кавалера, усмешки не скрывая:
