— Или отдаст на откуп почтовый акциз на год по всему Ланну и Фринланду, — добавил Энцо Ренальди. — За это мы тоже готовы платить вперёд.
Честно говоря, Волков не очень хорошо понимал, о чём говорят господа банкиры, но главное он уловил — возможность взыскать со штатгальтера всю сумму есть, но, возможно, придётся приложить усилия. Впрочем, сначала надо вернуться с войны живым. Так вспомнив о войне, он и позабыл почти вексель. И дальше уже говорил с банкирами о войске короля, про мужиков и про железнорукого их предводителя.
Как ни крути, а Агнес становилась иной. Уже не той, что была раньше. И по характеру другой, да и внешне. Волков вернулся от банкиров уже к вечеру, а дома стол накрыт. Чему его молодые спутники были очень рады. И хозяйка дома их встречала в новом хорошем платье, с замысловатым головным убором. Сама вышла на двор и покрикивала на конюха своего, считая его недостаточно расторопным с господскими конями:
— Игнатий, не жди пока господа коней расседлают, сам всё сделай, не стой.
— Да, госпожа, конечно, — суетился тот.
— За конями господ ухаживай больше, чем за нашими.
— Как скажите, госпожа.
Прямо само радушие, а не Агнес; даже Максимилиан, зная её страшный норов, и тот смотрел на девушку чуть иначе, чем прежде. Уж и не верилось ему, что это она ему до крови прокусила, изгрызла губу в постоялом дворе в Хоккенхайме.
— Прошу вас господа, стол уже накрыт, — говорила она, улыбаясь и указывая рукой на кушанья. — Здесь заяц в сливках и с чесноком, печёный в горшке. А это говяжья требуха с тмином и луком. А тут сельди солёные. Каплун жареный целиком. Прошу вас, господа, угощаться.
Молодые люди быстро рассаживались и начинали ломать хлеба, хватать куски из чаш и горшков. А Увалень так сразу взялся разламывать каплуна, выломал себе целый бок с ногой, да ещё и макал хлеб в жёлтый жир в блюде под птицей.
Агнес была довольна таким аппетитом молодых господ, только вот господин её немного удручал.
— Господин мой, отчего вы ничего себе не кладёте? Неужто не голодны?
— Не голоден, я был у господ банкиров, у них пообедал.
— Тогда, может, хоть вина?
— У них пил вино, лучше пива налей.
Расторопная Зельда, что прислуживала у стола, уже схватила кувшин, но Агнес встала и забрала кувшин у горбуньи, сама налила кавалеру пива. И сказала:
— Энрике Ренальди дарил мне браслет, когда вы победили безбожников.
Она протянула господину руку, чтобы тот разглядел красивый, тонкой работы браслет.
— Так ты у них бываешь?
— Один раз была на званом ужине, потом меня другие городские господа приглашать стали.
Отчего-то Волков насторожился.
— И что? Ходишь?
— Только если сильно просят.
— О чём там говоришь?
— В основном о вас спрашивают, господин. Также, часто спрашивают отчего я не замужем.
Молодые господа с аппетитом поедали всё, что было на столе, и почти не слушали их разговора, а вот кавалер ещё больше насторожился, смотрел на девицу пристально:
— И что же ты отвечаешь, когда тебя про замужество спрашивают?
— Отвечаю, что не мне то решать, а только лишь вам. Что партию для меня вы подыщите.
— Впредь так и говори, — отпивая пива, произнёс Волков.
А сам подумал, что жизнь всякого человека, что жениться на этой внезапно похорошевшей девице, и ломаного пфеннига стоить не будет.
Когда молодые господа наелись и ушли к себе в трактир, а Ута с Зельдой убирали со стола, Агнес и говорит ему:
— А что это вы, господин, от меня ушли спать на стол, как бедный родственник, я чай не вшивая.
Волков покосился на неё и вместо ответа задал вопрос:
— А ты точно в шаре видела, что я возвращаюсь с победой?
— Когда в шар глядишь, ничего точно сказать нельзя, — отвечала девушка, — а если хотите, так я ещё раз погляжу, чтобы вернее было.
Он молча взял мешок с шаром, что висел на спинке его кресла, и протянул девушке.
Та схватила его, радостная, и говорит:
— А вы, господин, не позорьте меня перед моими холопами, в постель ложитесь, а коли не желаете спать со мной, так я себе другое место отыщу.
Глава 34
Когда солдаты стояли в лагере у реки, они и мылись, и брились, и одежду стирали или давали стирать её маркитанткам. В лагере они чисты и пригожи; и ботинки, и одежда у них крепки и исправны. Шесть дней марша — их не узнать. Лица их серы от дорожной пыли, серы волосы и даже ресницы серы.
Пыль смывается, если остаётся время от разбития лагеря и рядом есть хорошая вода, а не единственный колодец, который кашевары и возницы тут же вычерпывают почти до дна. Офицеры, конечно, стараются найти место под привал или ночёвку у источника хорошей воды, но не всегда такое получается. Волков помнил случай, когда большое войско с многочисленной кавалерией в южных войнах и при большой жаре, за один вечер выпило до грязи небольшой пруд.
Даже если у солдат в разбитом на ночь лагере есть доступ к чистой хорошей воде, это не значит, что всем солдатам удастся помыться. Сбор дров, кормление и поение лошадей, готовка еды отнимают много времени перед сном. И усталость уже берёт своё. Едва поев, солдаты заваливаются спать или проклинают рок, если им выпадает нести ночной дозор. А дозор нужен всегда. Даже если войско идёт по своей территории. И дело тут не во враге, дело в том, что среди солдат есть такие, которые получив задаток, нести тяжести солдатской жизни, да ещё и рисковать собой, вовсе не желают. А ищут первую возможность, чтобы сбежать из войска. Карл Брюнхвальд был человек опытный, поэтому помимо застав вокруг лагеря ещё отправлял к рассвету конные разъезды, покататься да посмотреть вокруг, как солнце взойдёт. Покататься и поискать подобных умников. Коли находили, так волокли их в лагерь, а там уже без всякого милосердия их судили, и дезертирам всегда исход был один: скрещение оглобли да петля. Поэтому каждый вечер перед ужином и каждый рассвет перед завтраком офицеры несли капитан-лейтенанту сводки по ротам.
Если хорошая погода стоит, то солдаты после ужина валятся спать, даже не ставя палаток. Лучшие места в таком случае — это обозные телеги или уютное место под ними. На другое у них просто нет сил. И не удивительно, ведь они шли почти двенадцать часов шагом небыстрым, но зато всего с одним привалом, а завтра им опять идти двенадцать часов.
Люди встают на заре, снимают палатки, запрягают лошадей в обозные телеги, быстро доедают то, что было приготовлено на ужин, и начинают строиться в походные колонны.
Так и шли они, а на седьмой день встали лагерем в одном неплохом месте, у маленькой речушки, южнее Ланна на три мили.
Еще до того, как было найдено место для лагеря, Карл Брюнхвальд послал вестового к полковнику в город, чтобы сообщить тому, что его полк уже рядом. И утром следующего дня, полковник Фолькоф выехал из Ланна встречать свих солдат.
