Максимилиан молчал, и это его молчание было красноречивее всякого ответа.
Волков поморщился, боль в груди, вроде, и прошла, но до конца так и не отпускала. Он потёр лицо и сказал:
— Найдите моего денщика, стол, стулья, вино, еду, какая есть, и фонари — всё сюда несите, сейчас уже, наверное, и офицеры подойдут. А после совета пойдёте со мной, покажете место, где он дрался.
Рохе досталось крепко, приехал на телеге с ранеными, вся левая рука, от плеча и до кисти, замотана в пропитанную кровью тряпку. Правое ухо сверху наполовину оторвано, борода справа слиплась от чёрной крови. А из ноги, прямо над деревяшкой, торчал арбалетный болт. Он грузно плюхнулся на стул, кривясь и укладывая поудобнее свою раненую руку, а потом и деревяшку с болтом, но голос у него твёрд, словно ни усталости не чувствует он, ни боли.
— А ну, человек, дай-ка вина. И не жадничай, лей побольше.
Гюнтер бежит к нему, даёт стакан и наливает вина.
— Не уходи, — говорит ему Игнасио Роха и сразу залпом выпивает вино, протягивает стакан. — А винцо-то дрянь.
— Тебе нужно к лекарям, — произносит Волков, он крутит эфес меча, который так и не спрятал в ножны, туда-сюда, туда-сюда. Глядит на торчащий из ноги старого товарища болт.
— Знаю, но сначала хочу послушать, что вы тут решите, — отвечает капитан стрелков, тут же выпивает второй налитый стакан и говорит Гюнтеру, который хотел отойти от него: — Наливай ещё.
— А с рукой у тебя что? И кто тебя так потрепал? — Спрашивает полковник.
— Чёртовы стрелки, — говорит Скарафаджо, — мы так врезали мужичью, что навалились на Рене… Хорошо им врезали. Так они на том берегу собрали сотню арбалетчиков и полсотни аркебузиров. И эти ублюдки нас и поливали с того берега. А нам, главное, и не спрятаться, не ответить им, мы же пехоту мужицкую тут стреляем. Так и стояли под огнём, пока не стемнело.
— Много потерял людей? — Мрачно спрашивает полковник.
— Хилли убит. — Как-то уже устало говорит Роха и смотрит на полковника.
А Волков смотрит на него, не отрываясь, он продолжает:
— Он руку поднял… Пуля влетела кирасе в подмышку. Падал парень уже мёртвым.
«Увалень, Хилли… Кто ещё?»
Волков молчит. Только крутит меч.
— Человек пятнадцать у меня убито. Человек двадцать пять ранено. Вилли принесёт точные сводки, — говорит Роха, снова выпивает всё вино и тут же орёт Гюнтеру. — Эй, чего ты там жмёшься, дай, наконец, мне выпить вина.
Волков тоже пьёт, от вина, кажется, перестаёт ломить в груди, боль в левой руке тоже затихает. Они оба молчат.
На носилках усталые солдаты приносят Брюнхвальда из темноты на свет. Капитан-лейтенант бледен, но бодр. Его аккуратно усаживают рядом с костром, почти сразу за ним появляются капитан Рене, ротмистр Хайнквист, у него рассечено лицо, ротмистр Мальмериг, ротмистр Миллер, пришёл и молодой Гренер. Он явно волнуется. Сейчас этот мальчишка, по сути, командует всеми оставшимися кавалеристами. Пришёл и инженер Шуберт. Последним приходит ротмистр стрелков Вилли. По лицу его Волков понимает, что молодой офицер плакал. Наверное, из-за смерти друга, из-за чего ещё же?
Это Волкова почему-то раздражает. Он зло крутит обломок своего меча, уже провертел обломанным клинком в земле круглую дыру.
«Сопляк чёртов. Баба».
Пока он злится, Гюнтер черпаком разливает офицерам вино сразу из принесённого бочонка, кувшинами тут уже не отделаться. Проносит перед ними поднос с окороком и хлебом, кто может есть, те берут.
Волков при виде еды морщится, не до окорока ему сейчас, морщится и начинает:
— Из второй роты, я так понимаю, никого не будет.
Офицеры переглядываются, и Брюнхвальд отвечает за всех:
— Видимо, не будет. Думаю, что все погибли. Я так и не видел никого, кто бы из того леска вышел, в который вторую роту загнали.
— А кто видел наших славных арбалетчиков?
— Я видел, как они разбегались, когда на вторую роту наехали кавалеры, — снова говорит капитан-лейтенант.
— И всё?
— Всё.
— Ясно, нужно проверить, остались ли в обозе их телеги.
Кто-то должен будет это сделать, но кто?
— Боюсь, что я теперь не смогу выполнять роль вашего лейтенанта, — говорит Брюнхвальд, — я пока не могу ходить. Думаю, что больше всех на эту должность подойдёт капитан Рене.
— Да, — соглашается Волков. — Капитан Рене, пока капитан Брюнхвальд будет на излечении, прошу вас выполнять обязанности моего лейтенанта.
— Как вам будет угодно, господин полковник, — отвечает Рене, кланяясь, но в его голосе кавалер не слышит ни гордости, ни радости.
«Вот дал Бог родственника».
Волков смотрит на капитана и вздыхает:
— Ладно. Сколько у кого людей в ротах осталось?
— Триста восемьдесят восемь в строю, четыре сержанта потеряны, трое убито, один ранен, — сразу отвечает капитан первой роты и продолжает: — Если позволите, господин полковник.
— Слушаю вас, Карл.
— Думаю, командиром первой роты сейчас назначить капитана Рене, а командиром второй — ротмистра Хайнквиста. Ротмистр хорошо проявил себя в сегодняшнем бою, думаю, что он справится и с должностью командира роты.
Волкову такое предложение было не по душе, что-то всё меньше ему нравился родственник, но дело было в том, что других хорошо знакомых офицеров у него не было.
— Хорошо, — согласился он. — Пусть так и будет. Что у вас с людьми в роте, капитан Рене?
— В строю осталось лишь сто шестьдесят два человека при десяти сержантах, — отвечает Рене.
— Сколько? — Удивляется полковник. — Неужели так много потеряли?
— Разбегались сволочи, — за Рене отвечает Роха, — как мужичьё им чуть фланг замяло, так и побежали, едва успевал им морды бить и в строй возвращать. Но всех-то я переловить не мог. А Рене не до них было, он пытался строй выровнять.
«Да, Рене не должен командовать первой ротой, но кого на неё поставить? Может, этого нового Хайнквиста?»
Волков не знал, что делать, впрочем, если начнётся дело и дело будет тяжким, он и сам мог покомандовать.
— Хорошо, а что у нас со стрелками?
— Сто шестьдесят шесть человек, — сразу отвечал за Роху ротмистр Вилли. — Два мушкета от пальбы разорвало.
— Вот как, мушкеты что, плохи? — Спрашивает Волков.
— Да неплохи они, мушкеты отличны. — Говорит Роха.
— Да, мушкеты хороши, но пороху в них на выстрел идёт вдвое против аркебузы, вот и не выдерживают, — добавляет Вилли.
Волков понимающе кивает и спрашивает:
— Капитан Роха, а кого вы думаете оставить вместо себя?
