«Даже этот сержант и то знает, что делать. Достался мне родственник».
А тут, звонко, как положено, громко, как положено, тревожно, как и положено, зазвенели трубы, играя сигнал «тревога, к оружию».
Солдаты, те, что ещё ели, спешно закидывали в рот еду грязными руками, бросали миски и кружки, брали оружие. Волков, расталкивая мельтешащих под ногами возничих, кашеваров и сапёров, стал искать офицеров.
— Вторая рота, стройся в проходе, под мою руку, — орёт старший сержант второй роты, вытягивая руку вдоль прохода. — В колонну по четыре.
Слава Богу, хоть ротмистр Хайнквист знает, что делать, он уже рядом со своим сержантом, уже надел шлем, уже готов. Критически оглядывает солдат.
Вилли тоже собирает стрелков, Волков смотрит на мальчишку, слышит его, его высокий голос начинает волноваться.
«Ах, как всё это нехорошо, рано, рано мальчишке командовать ротой, не дорос ещё, был бы Роха…»
Но старого товарища нет рядом, и от этого на душе у полковника совсем неспокойно.
Глава 3
И тут нежданно-негаданно как бальзам на сердце. В суете и толкотне лагеря, который вот-вот подвергнется атаке, было место, где царил порядок и спокойствие. В северо-восточном углу насыпана площадка. Немалая и в высоту взрослому по пояс. Земля застелена досками, и на этом помосте стоит капитан Пруфф, там же его пушки. Всем пушкам места хватило. Волков сразу взбирается наверх к капитану, к орудиям. Пруфф молодец, сам он до этого додумался или ему кто из его людей подсказал, но земли они много насыпать не стали, а чтобы пушки могли стрелять из-за частокола, просто спилили верхушки брёвен. Теперь пушки могут стрелять и по переправе, и по дороге. И везде у артиллеристов порядок. Рядом с полукартауной два бочонка с картечью, с крупной и с мелкой. Ядра тут же сложены в пирамиду. Ядра для кулеврин рядом. Большая бочка с порохом отнесена подальше, стоит внизу и накрыта крышкой, чтобы во время стрельбы искра не залетела. Под колёсами всех пушек чурбаны, чтобы уменьшить откат при отдаче. Всё, всё тут продумано, всё в полном порядке.
Капитан Пруфф кланяется Волкову:
— Доброе утро, полковник.
— Доброе ли, капитан? Мужиков не видать? — Волков подходит к частоколу и опять восхищается продуманностью позиции.
— Говорят, барабаны бьют. Но я сам не слышал, — отвечает Пруфф. Волков давно заметил, что он всегда говорит громко и, кажется, немного туговат на ухо, впрочем, как и все артиллеристы.
Волков оглядывается. Отсюда переправа как на ладони, а если пушки чуть развернуть на юг, то и вся дорога ими простреливается.
— Вы отлично оборудовали позицию, капитан, — наконец говорит Волков, — всё прекрасно видно, и порядок у вас безупречный.
«У всех бы так было в частях».
Капитан в ответ лишь кланяется. Но видно, что похвала ему приятна. Полковник оглядывается. Роты построены, офицеры собрались около артиллерийской насыпи. Он спускается к ним, но не здоровается, начинает сразу.
— Капитан Рене, ваша рота у восточного прохода, выделите резерв из лучших солдат в сто человек под командованием ротмистра, остальных разделите на две части, ставьте людей с двух сторон от прохода, если хамы надумают войти, так давите их с флангов. Резерв поступает в моё распоряжение.
— Как вам будет угодно, полковник, — сразу отвечает Рене.
— Ротмистр Вилли, выделите охранные пикеты человек по пять, поставьте их к западному, южному и северному проходам, чтобы мы знали, когда враг попытается обойти лагерь.
— Да, полковник.
— Остальных, так как вы умеете, стройте рядами фронтом к восточному проходу, пусть, как только войдут, так сразу попадут под ваши мушкеты и аркебузы во фронт и под удары людей Рене во фланги.
— Да, полковник, — снова повторил Вилли.
— Полковник! Господин полковник! — ещё издали кричал артиллерист, пробираясь к нему через строй солдат первой роты.
Все офицеры и солдаты, что были рядом, оборачивались к нему.
— Ну? — коротко бросил ему Волков.
— Мужики, колонна, человек под шестьсот. С флагами идут и с барабанами.
— Где?
— У нашего, ближнего брода.
— Ступай, — ответил полковник и положил руку на плечо молодому ротмистру, который уже командовал ротой. — Вилли, действуй так, как действовал Роха.
Волков так и не успокоился.
«Рано, рано юнцу командовать полутора сотнями людей, что старше него».
— Не волнуйтесь, полковник, — отвечал ему Вилли, — ваши стрелки им врежут как следует.
— Хайнквист!
— Я тут, полковник.
— Вторая рота в резерве. Станьте в центре лагеря, будьте наготове.
— Да, господин полковник.
— А что делать кавалеристам? — спросил Гренер, думая, что Волков про него забыл.
— Кавалеристам в лагере делать нечего, выводите их отсюда, выводите на запад, станьте на дороге и, если увидите, что враг обойдёт нас и появится с запада, чтобы ударить нам в тыл, так сами его бейте при первом удобном случае, приказа не ждите.
Гренер кивал. Мальчишка, который вчера потерял отца. В глазах его как минимум растерянность, как ему полуэскадроном руководить?
«Тоже молод, как и Вилли, эх, с кем приходится воевать, со слюнтяями да мальчишками».
Почти все слова были сказаны, но нужно было что-то говорить солдатам. Они ждали.
— Братья-солдаты! — заорал Волков. — Помните, что вы дети Божьи, дети Истинной Матери нашей, Святой Церкви, а они, — он махнул рукой на восток, — дети Лютера и Кальвина, слуги Сатаны! С нами Бог, молитесь, кто как умеет, и бейтесь изо всех сил! Кто погибнет, обретёт царствие Божие, кто выживет — славу! И верьте в меня, как верили раньше. Я знаю, как бить мужиков.
Он повернулся и захромал к артиллерийской насыпи, за ним пошёл Максимилиан со знаменем. Курт Фейлинг догнал его и, заглядывая в глаза, тихо заговорил:
— Господин полковник.
— Да, Курт.
— Может, прикажете оседлать вашего коня?
Волков остановился и посмотрел на мальчишку внимательно, он даже немного улыбался.
— Ну, на всякий случай, — так же тихо продолжал Фейлинг. — Вдруг…
— Нет, — ответил Волков, — вы умный юноша, господин Курт Фейлинг, но коня мне сегодня седлать нет нужды, я сегодня никуда уезжать из лагеря не собираюсь.
Сказал и начал взбираться наверх, к капитану Пруффу.
— Идут со флагами, — говорит Пруфф, увидав, что полковник встал с ним рядом.
Солнце и ветер от тумана ничего не оставили. Утро прекрасное, птицы в небе звенят, переливаются. Красота. А по утренней, влажной от росы дороге, пыли совсем не поднимая, с флагами, с барабанами идёт плотная полнокровная колонна пехоты. Восемь сотен, не меньше, а по полю, догоняя пехоту, все в цветастых шелках и с дорогими перьями в плюмажах, не спеша, почти шагом, едут рыцари.
