— Как хороши-то кавалеры, красавцы, едут, не прячутся, — продолжает капитан-артиллерист. — Красиво всё у них: и пехота, и кавалеры.
— Специально так идут, надеются нас выманить защищать переправу, — говорит полковник, не вглядываясь в тот берег.
— Но мы не пойдём? — спрашивает Фейлинг.
Волкову не очень хочется отвечать мальчишке, но это будет невежливо:
— С востока идёт ещё одна колонна, мы выйдем к броду, а они ударят нас с берега. И конец. Нет, им не выманить меня из укреплений, пусть хоть золото на берегу раскидывают.
— Кавалеры опасные, — вдруг осмеливается взять себе слово Максимилиан, — раненые говорили, что кавалеры раскидали четверть их колонны одним наездом.
— Угу, — мрачно подтверждает кавалер машинально, он не видит стрелков и арбалетчиков. Это его беспокоит. Значит, они переправились с другой колонной у дальнего брода и идут сейчас к его лагерю по дороге с востока.
Пруфф неожиданно для него вдруг смеётся и говорит:
— Кавалеры перед атакой собираются в плотный строй, — и добавляет, оборачиваясь к Максимилиану, — лучше нет цели для крупной картечи. В них не промахнёшься.
А пехота врага уже приближается к берегу.
— Может, пора заряжать пушку? — спрашивает Волков.
— Я уже думаю о том, просто никак не решу, чем.
Волков смотрит на него, не понимая, и артиллерист поясняет:
— Двести шагов… Думаю, какую картечь класть.
Старый арбалетчик Волков был приятно удивлен, насколько старый артиллерист Пруфф верно угадал расстояние. Да, кавалер и сам посчитал, что до спуска к реке двести шагов. Ни один болт туда не долетит. Он щурится, приглядываясь, и говорит, продолжая разглядывать пехоту противника:
— Мелкую кладите, у мужичья ноги не защищены, лат на ногах почти нет, им и мелкой довольно будет.
— Да, это так, — ещё сомневается Пруфф, — но уж больно у мелкой разлёт большой, и силу она быстро теряет.
Волков не хочет лезть с советами к нему, Пруфф всю жизнь стреляет, он лучше знает.
— Двести шагов… Ладно, попробуем мелкую, — наконец говорит капитан артиллеристов, — посмотрим, как пойдёт. Фейерверкер!
— Тут, господин, — откликается один из артиллеристов.
— В картауну порцию мелкой картечи. Дистанция — двести шагов.
— Да, господин, — и тут же отдаёт команду. — Полтора совка пороха, пыж, картечь мелкая — заряжай, запал ставь!
— Стойте, — останавливает его Пруфф.
— Да, господин.
— Два совка пороха, — говорит капитан артиллерии. — Толкнём картечь посильнее.
— Два совка пороха, пыж, картечь мелкая — заряжай, запал ставь!
— Кулеврины как обычно, — продолжает командовать Пруфф.
— Кулеврины, полсовка пороха, пыж, ядро — заряжай. Запал ставь! — тут же отзывается фейерверкер.
Волков даже любуется этими ловкими солдатами. Как всё быстро и чётко делают артиллеристы, каждый знает, что ему делать, кто несёт порох, кто отмеривает картечь, кто подаёт пыж. Ни суеты, ни мельтешения какого, любо-дорого смотреть на них, ещё бы стреляли также метко.
— Дальность — двести, — продолжает Пруфф, — целься.
— Дальность — двести шагов, — перекрикивает его команду старший артиллерист.
— Готов, — наконец отвечает канонир у первой кулеврины.
— Готов! — тут же кричит канонир второй.
С картауной возиться дольше всего, но и она уже готова к выстрелу.
— Готов! — кричит канонир у главной пушки.
Волков ждёт, когда же будет отдана команда стрелять, как хорошо сейчас враг сгрудился, начинает спуск к воде. Но в воду никто не заходит. Солдаты стоят на песке кучей, прекрасная цель. Приказа, что ли, ждут? Но Пруфф не даёт приказа стрелять, идёт к картауне, сам склоняется к стволу, проверяет прицел. И, видно, только после этого, согласившись с тем, что прицелились хорошо, он подходит к Волкову:
— Думаю, что наш гостинец мужичью будет не по душе, разрешите, господин полковник, стрелять?
— Да уж начинайте, — отвечает кавалер, боясь, что враг начнёт переправу.
— Картауна, пали! — кричит капитан.
— Картауна, огонь! — тут же отзывается фейерверкер.
И канонир подносит к запальному отверстию сложенный вчетверо и крепко скрученный тлеющий фитиль на палке. Запал тут же вспыхивает…
Бах-х-х…
Глава 4
Волков даже вздрогнул. Удар такой, что звон в ушах, ни шлем, ни подшлемник не помогли. Дым, густое облако медленно плывёт на запад. Кавалер оглядывается, видит Пруффа, который морщится и улыбается одновременно, говорит приглушённо:
— Вон как жахнуло, два совка пороха — не шутка, однако.
Потом и он, и кавалер, пока артиллеристы огромными кольями возвращали откатившуюся пушку на место, начинают глядеть за реку.
А там мужичьё суетится. Картечь удачно накрыла тех, кто столпился на берегу. Раненых много, кто-то валяется на песке, кто-то остался стоять, а кого-то товарищи уже волокут вверх по берегу. Ноги, руки, лица, глаза… Вся плоть, что была незащищена, всю её находили и рвали мелкие, с вишню величиной, свинцовые неровные шарики.
— Два десятка минус, — прикидывает Пруфф, оценивая попадание. — Канонир, прицел был хорош.
«Может, и нет двух десятков раненых, но полтора десятка есть точно…»
— Фейерверкер, повторить! — кричит капитан артиллеристов.
— Два совка пороха, пыж, картечь мелкая — заряжай, запал ставь! Канонир, дальность двести — целься! — тут же отзывается заместитель капитана.
И снова суетятся вокруг пушки канониры: солдаты чистят от нагара ствол длинным банником, другие несут порох, третьи отсыпают картечь.
— Непонятно, чего они ждут, почему не начинают переправу, — говорит Пруфф.
Волкову самому интересно. Он не отрывает глаз от суеты на том берегу. Чего тянут, хотят подольше под картечью постоять? И тут ему становится всё ясно:
— Вон кого они ждали, — говорит он капитану.
Да тот уже и сам видит. Видит, как на берег, на вчерашнее своё место, выезжает мужицкий генерал со своей свитой. Он, как и вчера, без шлема, в берете на войну приехал.
«А вот и ты, удивительный генерал хамов».
Волков очень хочет разглядеть его лицо, но слишком далеко. Кроме бороды, ничего не разобрать. И ещё ему кажется, что Железнорукий также пытается разглядеть его.
— Готов! — кричит канонир картауны.
— Может, по генералу выстрелить? — предлагает Волков.
Пруфф сомневается:
— Двести пятьдесят шагов, разлетится картечь, лошадей раним в лучшем случае. Лучше из кулеврин, ядрами проверим генерала.
