Пока он приветствовал прибывших офицеров, на улице, что вела к пристаням, появилась голова колонны полка Карла Брюнхвальда. И сам полковник ехал впереди своих людей на таком же, как у Рохи, невзрачном мерине. Полк шёл без знамени. И правильно.
Пришли солдаты раньше намеченного времени. Но Волков был тому рад. Вот теперь все глупые мысли о том, всё ли он сделал правильно, и о том, что враг о его приходе будет знать и к нему подготовится, — все эти переживания развеялись, как туман поутру. Не до них ему стало. Надо было кормить людей, сотни и сотни людей, сотни сильных мужчин, что делают тяжёлую работу. А пока солдаты размещались на отдых, офицеры собрались и стали обсуждать дела. Капитан Дорфус разложил на ящиках карту, а старшие офицеры и генерал склонились над ней.
— Вот, господа, их лагерь тут, — Дорфус указывал пальцем. — А здесь самый удобный для выгрузки берег. Полмили на юг до дороги, полмили на запад по дороге.
— Ясно. Сколько их там? — спросил Роха.
— Около тысячи, — отвечал капитан. — Два дня назад было сто десять палаток, около двух сотен кавалеристов. Командира в лагере два дня назад ещё не было. Есть порох.
— Мы идём с востока, — говорит Карл Брюнхвальд. — Как с той стороны укреплён лагерь?
— Слава Богу, беспечны они, не думают, что мы начнём дело, и посему лагерь никак не укреплён.
— Что ж, хорошо.
— Здесь, с востока, места открытые, дороги, лесные опушки. Есть место, где построиться…, - продолжает Дорфус.
— Для стрелков место будет? — спрашивает командир стрелков.
— Да, полковник Брюнхвальд строит баталию в десять рядов, тут им места хватит, и вам, майор, и слева, и справа тоже место остаётся, если противник, конечно, успеет построиться, вы можете хоть слева по лесу подойти и стрелять им во фланг из мушкетов.
— Во фланг мы пострелять любим, — сказал Роха, — моим ребятам нравится, когда ни одна пуля впустую не улетает.
И тут заговорил кавалер:
— Только вот я думаю, что на лагерь мы пойдём с двух сторон. Карл, вы с двумя ротами и Роха с двумя ротами идёте с востока, а я с вашей третьей ротой и с третьей ротой стрелков высаживаюсь прямо на пирсах в городе и иду через него к лагерю с севера.
— Так можно врага всполошить раньше времени, — говорит полковник.
— Нет-нет, я начну высаживаться позже вас, когда вы уже будете к лагерю подходить. Думаю, что бить нужно с двух направлений, вдруг они успеют построиться и упрутся. Дело может застопориться. Тогда я выйду к ним в тыл.
— Да, так, наверное, будет лучше, — согласился Брюнхвальд. — Хотите взять мою третью роту?
— Да. Как там зовут её командира?
— Капитан Фильсбибург, — отвечал Брюнхвальд, немного морщась.
— Точно, — вспомнил генерал.
— Может, лучше дать вам вторую? Там крепкий офицер, зовут его Хогель. Он мне нравится.
— Я помню Хогеля и Хайнквиста, — произнес Волков. — Нет. Пусть лучшие роты будут с вами, вам предстоит самое сложное дело.
— У меня третья рота тоже не очень, — заметил Роха. — Половина вроде уже воевала, но стрельбы линиями ещё не знает, а половина и вовсе новобранцы.
— Тогда с этой ротой ты дашь мне Вилли.
— Может, вам взять ещё пару десятков мушкетёров? — предлагал майор стрелков.
— Нет, — отрезал Волков, — лучшие части должны идти с востока. Главный удар будет там.
— Хорошо, — Роха кивал, соглашаясь. — Тогда Вилли пойдёт с третьей ротой.
Волков посмотрел на капитана Мильке:
— Мильке.
— Да, генерал, — отозвался тот.
— Как только полковник Брюнхвальд и майор Роха освободят баржи, сразу, сразу отправляйте их на противоположной берег, там Кленк и фон Реддернауф уже будут ждать вас. И с быстротой наиболее возможной начинайте переправлять их к нам на помощь.
— Да, генерал.
— Надеюсь, что к тому времени, как они начнут высаживаться, дело будет решено, но всё равно вы должны торопиться.
— Понимаю. Я всё сделаю, генерал, — отвечал капитан.
Но этом совет не кончился. Главные вопросы были решены, потом офицеры принялись решать другие. Кто грузится первый, в каком порядке плыть, в каких баржах везти коней, сколько с собой брать пороха и арбалетных болтов, еды, фуража и всего прочего. Офицеры всё говорили и говорили, когда капитан первой роты Хайнквист, покормив своих людей, приказал им грузиться на баржу. И Волков одобрил его распоряжение, как ни крути, а плыть им нужно немало. После началась погрузка и второй роты. А за ней стрелков. Хорошо, что Брюнхвальд и Роха привели своих людей пораньше. Пока покормили их, пока распределили по баржам, пока погрузились, на колокольнях в городе колокола к вечерне давно уже отзвонили. В последний момент, уже перед отплытием, пришли Хенрик и фон Каренбург, приволокли человека:
— Вот, господин генерал, пытался уплыть на лодке вниз по реке. Да мы его схватили.
Человек тот был изрядно помят молодыми господами. Лицо его опухло и посинело. Он на генерала даже глаз не поднимал.
— Спрашивали его, откуда он, — продолжал фон Каренбург, — так он запирался. Пришлось его бить.
— И что он сказал?
— Сказал, что из Рюммикона он. Сознался. Сказал, что хотел к себе в землю ехать и выдать нас, рассказать своим людям воинским, что войско наше уже на берегу, уже грузится.
— Значит, сознался? — спрашивает генерал.
— Да, господин генерал, всё, как есть, выложил, — радостно сообщает господин Хенрик. — Что с ним делать, господин генерал? Говорят, шпионов вешают. Может, повесить его?
— Чего его вешать, то долго, верёвку ещё искать, — говорит товарищу фон Каренбург, — брюхо проткнуть да в воду кинуть. Река-то рядом.
— Да нет же, повесим вон на тех палках, чтобы все видели и знали, что бывает со шпионами, — говорит Хенрик.
Но Волкову это сейчас не нужно. Ему мир с кантоном Брегген нужен, а убийство его жителей ну никак миру не поспособствует.
— Нет, господа, убивать мы этого несчастного не станем. Он за свою землю радел, в том греха нет. И мы грешить не станем, всё-таки я Рыцарь Божий, и просто так человека убивать не хочу.
Бедняга шпион, слушавший всё это время о том, как выбирают ему смерть, впервые поднял глаза на кавалера.
— Но и отпустить мы его не можем, — продолжал генерал. — А то опять кинется предупреждать своих. Так что, господа, сломайте-ка ему ногу. Пусть тут сидит.
Господа с генералом спорить не решились, но на всякий случай, взяв тяжёлый кол, сломали шпиону ноги обе. Чтобы вернее было.
И всё, суета погрузки улеглась, последние люди поднимались на баржи. Волков был одним из самых последних. Да, как раз одной баржи не хватало, пришлось тесниться. В отряде его была рота Фильсбибурга, больше трёх сотен людей, да третья стрелковая рота с капитаном Вилли, чуть больше сотни солдат. Да ещё два десятка гвардейцев с двумя сержантами, прапорщик Максимилиан Брюнхвальд, молодые господа из выезда: пять человек, тридцать одна лошадь. Еле влезли в три баржи, солдаты сидели плечом к плечу, оружие толком положить негде, тем не менее, спали почти все, люди весь день шли, а до зари начнётся дело — пусть выспятся.
