Вот так вот, а ещё физиономии недовольные делали. Обиженными были, что их не послушал.
Сразу после обеда с молодыми господами Хенриком, фон Тишелем, который оставил кавалерийский полк, Фейлингом, Максимилианом и десятью гвардейцами генерал поехал домой, взяв с собой лишь сундуки с деньгами.
В который раз ехал по дороге от рыбачьей деревни к Эшбахту, кажется, знал её уже, но то и дело останавливался на пригорках, осматривался, даже на стременах вставал.
— Генерал, — наконец обратился к нему Максимилиан, — что вы высматриваете?
— Смотрю, во сколько мне обойдётся дорога через все эти холмы и овраги, — отвечал кавалер, не очень довольный от тех трат, что тут вырисовывались.
— Вы думаете тут дорогу построить? — удивился прапорщик.
— Да, она мне тут понадобится. Не все товары через Амбары пойдут, — загадочно отвечал кавалер.
Максимилиан больше спрашивать ничего не стал, и они поехали дальше.
Не успели въехать в Эшбахт, там переполох, он уже думал, что это его встречают, а тут пробегавшая девица лет двенадцати прокричала с дороги через забор:
— Мамка, убийц в трактире схватили!
— Эй, — окликнул девочку Фейлинг, — каких ещё убийц?
— Здрасьте, молодой господин, — быстро поклонилась она, — это тех убийц, что вчера купца на дороге зарезали.
— И где их схватили? — Волков помрачнел. Очень ему эта новость не понравилась.
— В трактире, господин, — снова кланялась девица.
Он сразу поехал к трактиру, а не домой. А там полон двор людей, не протолкнуться.
— Дорогу! Дорогу господину Эшбахта! — орал Максимилиан, конём расталкивая зевак.
Пока слезал с коня, к нему уже из кабака выбежал трактирщик, кланялся:
— Рад видеть вас во здравии, господин, вся семья моя молилась за ваши победы.
— Что тут у тебя случилось?
— Вчера на дороге маленской был купчишка побит до смерти, товары его, коней, всё побрали, а сегодня один человек сказал, что на одном человеке кафтан того купчишки, вот его господин Сыч и схватил, а тот сразу и сознался.
Волков пошёл в трактир, а там, словно в церкви на пасху, не протолкнуться — что называется, битком. Людишки стеной стоят, орут, смеются, весело им, словно балаган смотрят.
— Дорогу, — орёт трактирщик, распихивая людей, — господину Эшбахта пройти дайте, ироды!
Людишки расступились, и Волков увидал Сыча. Тот сидел за столом… Судья — никак не меньше. Только писаря ему не хватало.
Рядом лопоухий его дружок стоит. Ногу на лавку поставил, ножом поигрывает, весь эдакий ловкий да умелый. А уже перед ними, как на допросе, два мрачных мужика с разбитыми в кровь лицами.
Сыч, увидав Волкова, сразу вскочил, кинулся к нему:
— Экселенц! Вы вернулись!
— Кто это? — сразу спросил кавалер, указав на двух мужиков.
— Душегубы, сволочи, вчера купчишку одного на дороге подрезали, так один дурень его куртку напялил, по ней его и узнали, вон тот купчишка, — Сыч указал рукой на купца, который поклонился кавалеру, — куртейку своего товарища и признал, у обоих нашли деньги и ножи, они и сознались, теперь мы человечка послали того купчишку сюда привести, который у них краденое купил, вот ждём, пока скупщика приведут. Вот купчишки, ну что за люди такие, одного убьют, так всегда другой такой найдётся, что весь его скарб у воров выкупит, — Сыч подошёл к мужикам поближе, заглянул одному из них в глаза. — Сдаётся мне, экселенц, что это они в начале лета ещё одного купца убили. Я тогда убийц не сыскал, не смог. Вот, думаю, это они же.
— Неправда то! — воскликнул один из мужиков.
— Заткнись, сволочь! — Сыч почти без размаха ударил мужика в правый бок. — Думаешь, я не вижу, что вы тут с зимы все лавки просидели, торговать не торгуете, работать не работаете, а на пиво деньга завсегда есть. Всегда сыты да пьяны. Отчего же?
Мужик корчился от боли, но не падал и лишь повторял:
— Никого мы не убивали. А куртку ту нашли у дороги.
«Ну, всё не слава Богу».
Волков огляделся, сел на лавку:
— Значит, то не первый убитый купец?
— Не первый, экселенц, а ещё в мае одного солдата старого, инвалида, за солдатским полем опять зверь разорвал.
Тут кавалер стал ещё мрачнее:
— Плохо это, не думал я, что в моей земле разбойники промышлять будут. Ты с лопоухим своим дружком мышей, видно, совсем не ловите.
— Экселенц! — воскликнул Фриц Ламме. — Как же так?! Уже ни поесть, ни выпить не могу! Тут ещё, в кабаке, кое-как воров да шулеров ловлю да выпроваживаю прочь из Эшбахта, вот убийц поймал, а большего у меня и не получается. Надысь у Амбаров подёнщики господина Де Йонга подрались с грузчиками с пристаней, одному из них голову пивным жбаном сломали, еле отдышался. Я туда бегом, а путь-то не близкий, я ещё по весне просил у Ёгана коней, да хоть одного коня, так не дал, жлоб. Говорит, мол, попортишь скотину. Вот я и бегаю меж Эшбахтом и Амбарами, не везде поспеваю. В Амбарах-то тоже люду немало уже живёт. Недавно хотели ловкачи сыроварню Брюнхвальдов обокрасть, так не поймали их, сбежали за реку. Нам с Ежом везде не поспеть. Да ещё и пешими.
Было тихо, народу в кабаке — не продохнуть, но всё равно тихо. Все в кабаке слушали, что говорит Фриц Ламме.
Волков ещё раз огляделся.
— А что, тут всё время столько людей? — спросил он у Сыча.
— Так то ещё не все, сейчас, как темнеть начнёт, ещё придут, тут ночью плюнуть некуда, народ на полу спит, экселенц, тут ещё один трактир ставь — и то будет мало, а людишек едет всё больше и больше, от Амбаров на Мален телеги катятся безостановочно, а вы ещё мужичков пригнали целую тысячу!
Волков после паузы наконец начинает говорить:
— Ёгану скажу, чтобы дал тебе пару коней.
— Ой, спасибо, экселенц!
Волков машет на него рукой: слушай ты, балда.
— Найдёшь себе ещё двух помощников, возьмёшь из моих людей. Бери людей не молодых, людей заслуженных, из старых солдат, положу им жалования по два талера в месяц. Пусть при вас будут. Теперь ты будешь коннетаблем, теперь пусть тебя все зовут «господин». Твой дружок… как его…
— Ежом меня зовут, господин, — сразу откликнулся напарник Сыча.
— Будешь помощником коннетабля. Наведите мне тут порядок, чтобы ни воров, ни игрочишек, ни драк тут не было, — кавалер встал. — Сыч, а тот человек, которого ты мне изловил, ещё у тебя не помер?
— Нет, экселенц, на цепи так и сидит, вас дожидается.
— Завтра помой его и ко мне утром приводи. Ещё с ним хочу поговорить.
— Да, экселенц, сделаю, — отвечал Фриц Ламме и, указывая на воров, спросил, — а как с этими быть?
