– Недельной давности? – Я ошарашенно перевел взгляд на главврача, пытаясь понять, кого она с собой привела, своего коллегу или юмориста. Но в эмоциональном фоне этих людей царила поразительная уверенность в прозвучавших профессиональных суждениях врача, так что подвергать сомнению его утверждение у меня не было никакого резона.
– Именно! А то и больше! На ранах уже успела нарасти толстая короста, а по краям начался небольшой некроз. Уж поверьте мне, я некрэктомию в хосписе делаю чаще других операций, мертвую ткань от живой отличать умею. А за одну ночь этого произойти ну никак не могло.
– Кхм… как скажете, – отрицать и что-либо доказывать я не стал, но небольшую неловкость от того, что меня посчитали лжецом, все же испытал. – Давайте лучше о насущном. Как мне вернуть подвижность пальцев?
– Та-а-ак-с… – хирург стал задумчиво осматривать мои руки, бросив мимолетный взгляд на россыпь небольших шрамов на левом предплечье, отметин от моих экспериментов, но так ничего о них и не спросил. – Кистью повращайте. Теперь второй. Угу… понятно… растопырьте пальцы, сожмите кулаки… М-да. Нужно шить, причем чем скорее, тем лучше. И не здесь, в дореволюционных условиях, а в хорошей клинике. А потом еще наблюдать за процессом восстановления, а при необходимости корректировать его.
– Простите, я ни в коей мере не сомневаюсь в вашем профессиональном совете, но вы можете мне помочь сейчас? – последнее слово я произнес с таким нажимом, что не сумел удержать в узде свою Силу, и ее капля сейчас растворялась в воздухе, вызывая у врачей необъяснимый для них невроз.
– Хм-м-м… нет, конечно, некоторый минимум я могу сделать здесь и сейчас, – хирург суетливо начал теребить дужку очков, не находя причин для внезапно накатившего волнения, – но это не умаляет того факта, что вам необходимо будет получить в дальнейшем высокотехнологичную помощь. В противном случае я не могу с уверенностью гарантировать, что подвижность вообще восстановится.
– Я вас понял, док, и заранее благодарен за помощь.
Нахмурившись от моего легкомыслия, хирург поправил свои очки и начал выкладывать на стол разнокалиберные инструменты, бинты, ватные тампоны, набор хирургических игл и прочее добро. Достав последними упакованные стерильные перчатки, он еще протянул мне блистер каких-то таблеток.
– Вот, выпейте сразу две. Это самый мощный препарат из ненаркотических средств, по которому не ведется строгого учета. С ним будет не так больно.
– А побочные эффекты? Сонливость, заторможенность и прочие?
– Определенно все это будет, и не только это. Эффект продлится часов шесть, не больше.
– Тогда извините, но я вынужден отказаться.
– Что?! Вы не понимаете, я буду шить и резать по живому, уверяю вас, это не те ощущения, которые можно легко перетерпеть. Это вам не занозу удалить, это полноценное хирургическое вмешательство!
– И все же… – В воображении возникли сцены, как я, неадекватный от проглоченных таблеток, совершаю какую-нибудь глупость, и меня снова ловят Штырёв со своими прихвостнями, – я не могу рисковать. И уж тем более у меня нет столько времени, чтобы батониться где-то под воздействием препаратов. Может, есть какое-нибудь местное обезболивающее?
– Есть-то оно есть, но дело в том, что в вашем запущенном случае я не могу его применять. Вам периодически нужно будет шевелить пальцами, а под местной анестезией эффект будет очень смазанный, что неизменно ухудшит качество моей работы.
– Тогда у меня нет выбора.
– Как знаете, мое дело предупредить…
Хирург многозначительным движением пододвинул мне блистер, как бы намекая, что я все равно захочу им воспользоваться, не сейчас, так через десять минут. И началась операция.
Следующие полчаса прошли под громкий скрежет моих зубов и сдавленные ругательства. Врач срезал отмершие ткани, аккуратно сшивал поврежденные сухожилия, срывал наросшую коросту там, где она мешала, в некоторых местах делал надрезы, чтобы обеспечить доступ инструментов, вскрывал гнойные нарывы… в общем, работы от, казалось бы, такого плевого повреждения было предостаточно.
Первые минуты он снисходительно посматривал на меня, выражая своим видом всего лишь одну мысль: «Ну что же ты, голубчик, упорствуешь? Скушай таблеточку, полегчает!» Но я оставался непреклонен. Руки мои твердо лежали на столе, не дрожали и даже ни разу не дернулись. Минут пять я даже попытался погрузиться в себя и поймать это чувство боли, как ловлю чужое, но все-таки не продержался долго. Шипение и матерщина себе под нос помогали гораздо лучше, чем бесплодные попытки подчинить свои чувства.
Вскоре уже оба врача смотрели на меня, покрытого испариной, с плохо скрываемым удивлением и даже каким-то уважением.
Однако всему приходит конец, закончилось и это. С нескрываемым облегчением я наблюдал за тем, как хирург бинтует мои запястья, давая советы и наставления.
Сзади ко мне подошла Надежда Васильевна и тронула меня за плечо.
– Сергей, вы очень хорошо держались. – Она тепло мне улыбнулась, окатив легким флером беспокойства.
– Спасибо, Надежда Васильевна, старался.
– Мы, пожалуй, поедем. Рада, что смогли вам помочь. И, Сергей, что бы ни происходило в вашей жизни, я искренне желаю вам все преодолеть. До свидания!
Поблагодарив за оказанную помощь, я распрощался с врачами, а еще через четверть часа и сам покинул квартиру. Здесь я уже больше не планировал появляться. И вовсе не потому, что не доверял Надежде, а просто из осторожности.
Глава 9
Сидя за рулем бюджетного и неприхотливого «Рено», я рулил к своему следующему убежищу, параллельно размышляя и планируя свои дальнейшие шаги. Выстраивая в голове наметки плана, я снова воскресил в памяти слова так и оставшегося для меня безымянным хирурга. Как же так, квалифицированный профессионал спутал вчерашнее повреждение с ранами недельной давности? Или все-таки не спутал? О чем это мне может сказать? Может ли быть такое, что выброс темной энергии от умерщвлённого мной не самым гуманным способом Вагона возымел на меня такой эффект? Или Сила всегда оказывает такое воздействие на мой организм, просто раньше не было особого повода, чтоб я заметил? Вроде заживало на мне все всегда быстро, как на собаке. Особенность организма или побочный эффект дара?
Что ж, возможно, я обнаружил еще одно свойство моего темного таланта. Жаль, что я не вижу всей картины целиком и не могу понять, сколько еще тайн он скрывает, откуда проистекает и для чего же вообще нужен…
Но это все лирика, сейчас у меня есть более насущные проблемы, и именно их я сейчас и ехал решать. Моя текущая проблема номер уно – Штырь. Совершенно очевидно, что я не смогу постоянно жить, опасаясь удара в спину или даже пули в затылок. Уж на такое возможностей одного из сильнейших криминальных авторитетов столицы хватит с лихвой. А значит, я должен нейтрализовать его первым. Нейтрализовать жестко и быстро, не надеясь на полицию, потому что пока маховик правосудия будет крутиться, меня уже прикопать успеют три раза. И нельзя упускать из виду тот факт, что доказательств против самого Штыря у меня нет вообще никаких. А кроме того, я совсем не уверен, что полиция не заодно с бандитами.
