Оружия не было ни у кого, но некоторые сенаторы начали возмущаться, после чего последовало несколько выстрелов в потолок нашей древней Палаты. Там появились дыры, посыпалась штукатурка, а стрелявшие как ни в чем не бывало стали перезаряжать ружья. Другие же наставили свое оружие на сенаторов. Разговоры сразу стихли, а Хоар объявил:
– Джентльмены. В последнее время в нашей стране, названной поэтом «землей свободных, домом смелых», стали происходить ужасные события – мерзкое убийство президента Хейса, возвращение предателей-южан на должности сенаторов и членов Палаты представителей, не говоря уже о политике самих этих штатов. Это показывает, что Реконструкция была прекращена слишком рано, да и проводилась она чересчур мягко. Эту ошибку нужно немедленно исправить. Именно поэтому я прошу вас принять пакет законов о Второй Реконструкции.
«Да, – подумал я, – сами и виноваты. Не стали бы тогда отделяться, никакой Реконструкции бы не понадобилось».
Посмотрев на Огастаса Мерримона, коллегу из Северной Каролины, сидевшего недалеко от меня, я увидел, что тот вцепился в поручни своего кресла так, что у него побелели костяшки на руках. А Хоар продолжал:
– Все граждане неблагонадежных штатов теряют право голоса и все гражданские права, если на момент Мятежа они оставались на этих территориях. Это не касается тех граждан этих штатов, которые прибыли с Севера после капитуляции мятежников.
Среди южан начался ропот. В этот раз в нашей палате никто не стрелял – выстрелы послышались из Палаты представителей, за ними последовал чей-то вопль, потом грохнул еще один выстрел, и вопль прекратился. Мерримон побелел и вскочил:
– Я требую…
– Мистер Мерримон, вы арестованы, – сказал Хоар. – Взять его!
Трое солдат прицелились в сенатора, а двое других подошли к нему и, схватив его под руки, надели на него наручники и вывели из Сената. Начавшийся было ропот стих, и Хоар продолжил:
– Далее. Все сенаторы и члены Палаты представителей от этих штатов, если они подпадают под вышеуказанные ограничения, немедленно лишаются этих должностей, с них снимается неприкосновенность, и они препровождаются в тюрьму округа Колумбия, где для них уже приготовлены удобные камеры, – тут Хоар зловеще улыбнулся, а затем продолжил, читая по списку, поданному ему услужливым молодым человеком: – В частности, это касается следующих бывших сенаторов: Джорджа Элайфаза Спенсера, Огастаса Хилла Гарланда, Чарльза Уиллиама Джонса…
Конечно, за вышеуказанный проект никто еще не голосовал, да и то, что происходило, было прямым нарушением не только правил Сената, но и Конституции. Тем не менее все – или почти все – молчали, пока солдаты надевали наручники на названных Хоаром сенаторов и выводили их из зала Сената.
Всех удивило поведение сенатора от Флориды Саймона Барклая Коновера. Несмотря на то что он был из Нью-Джерси и воевал на стороне Севера во время Войны между штатами, он встал и объявил:
– Тогда заберите и меня.
– Но вы же не мятежник, – удивился Хоар.
– Заберите и меня.
– Как вам угодно, – усмехнулся Хоар, подождал, пока выведут и его, и продолжил: – Армия снова вводится во все крупные города Юга. Командующие этими частями назначаются военными губернаторами военных округов – список округов прилагается к законопроекту – с правом наводить порядок так, как они считают нужным. Это касается как имущества тех, кого лишили гражданских прав, так и их жизни и смерти, причем военные губернаторы и их подчиненные освобождаются от любой ответственности перед судом. Права тех жителей этих территорий, которые прибыли с Севера после Мятежа, остаются неприкосновенными.
С текстом законопроекта вы сможете ознакомиться после голосования. Из-за опасности, угрожающей нашей стране, не вижу причин для дебатов. Предлагаю проголосовать простым поднятием рук. Кто за?
Я бы никогда не проголосовал за подобный законопроект, но, когда в тебя целится целая рота солдат, иной выбор сделать было небезопасно. Тем более что из Палаты представителей вдруг послышались бурные аплодисменты – похоже, они приняли этот закон. И я, как и все, поднял руку.
– Единогласно, – усмехнулся Хоар. Тут открылись двери, и вошел Сэмюэл Рэндолл, спикер Палаты представителей, который протянул Хоару лист бумаги.
– Господин вице-президент, хочу вас проинформировать – Палата представителей приняла законопроект единогласно. Вот свидетельство.
Хоар взял перо и подписал этот листок, а также другой, на котором, судя по всему, был указан результат голосования у нас в Сенате. Конечно, у новоявленного вице-президента не было на это никакого права – законы подписывает только президент. Но кто собирался с ним спорить? А он, дождавшись окончания бурных, продолжительных аплодисментов (хлопал, понятно, и я), вдруг добавил:
– Позвольте вас ознакомить с приложением к только что принятому закону. Согласно ему, поражение в правах касается не только сецессионистов, но и граждан, и особенно представителей штатов, в которых рабство было разрешено в 1861 году. Это включает Мэриленд, Делавэр, Кентукки, Миссури и Западную Виргинию.
Я опешил и вдруг почувствовал, как за руки берут уже меня, а на запястьях у меня защелкнулась холодная сталь наручников. Меня потащили из зала, а когда я попытался что-то сказать, кто-то ударил меня по почкам и рявкнул:
– Иди-иди, сецессионистская сволочь, не упирайся!
Нас вывели под холодный дождь и повели перед глазами праздной публики – зеваки орали и улюлюкали нам вслед. Вскоре меня впихнули в камеру, в которой не было даже матрасов – только голый пол. Через единственное окошечко просачивалось немного света, и я увидел перед собой окровавленное лицо Огастаса Мерримана, похожее на жуткую маску из книг мистера По. Маска улыбнулась, обнажая наполовину выбитые зубы и окровавленные десны, и я услышал голос своего коллеги по несчастью, с которым я хотя и не дружил, но который всегда был вежлив и корректен:
– Ну что, бывший сенатор Деннис, хотел отсидеться? Думал, что тебя не тронут? Ну и как, получилось?
12 июля (30 июня) 1878 года. Российская империя, Санкт-Петербург, Морской порт
Гвардии штабс-капитан Николай Арсеньевич Бесоев
Солнечным и ясным июльским днем три корабля готовились к выходу в дальний поход. Оркестр играет марш «Прощанье славянки». Волонтеры, по-праздничному возбужденные, толпятся на причале возле быстроходного «Смольного», получая свою минуту славы от петербургских дам, при полном параде прогуливающихся по набережной.
Портовые паровые краны еще ночью закончили погрузку на «Колхиду» ящиков с новейшими винтовками, пушками и боеприпасами, и она уже готовилась отдать швартовы, чтобы выйти на фарватер.
С другой стороны, у выхода из Морского канала, эти два корабля уже ожидал стоящий на якоре сторожевой корабль «Ярослав Мудрый». Пунктом назначения пока значилась военно-морская база Гуантанамо. Но кто его знает, как изменится международная обстановка за те двенадцать суток, пока караван со скоростью восемнадцать узлов (невиданной для 1878 года) будет следовать из Петербурга до Кубы.
