– Нет, что вы, что вы… Эй, арестовать Винтерса!
– И пусть ваши люди отпустят этих бедолаг. И вернут им все, что они успели своровать. – И я показал на группу тех, кто имел несчастье попасть в руки этой команды перед нами.
Лейтенант отдал соответствующие распоряжения, а я ему сказал:
– И если я еще хоть что-нибудь услышу про эту заставу… Кстати, вы так и не назвали свою фамилию, лейтенант!
– Шмидт! Лейтенант Шмидт! – его голос был близок к панике, а я про себя усмехнулся – еще один Шмидт, причем настоящий.
Когда мы отъехали миль на десять, я увидел еще один сгоревший дом совсем близко к дороге. Я скомандовал:
– Привал.
– Босс, ты, наверное, хочешь посмотреть, что и как? – спросил Джо.
– Именно так.
– Тогда давай подъедем и взглянем вместе.
Первое, что мы почуяли, подъехав к зданию, был сладковатый запах, который все отчетливее проступал на фоне гари. На земле валялись трупы – старики, женщины, дети… Джо склонился вбок – его рвало, потом его примеру последовал брат, и лишь я, насмотревшись в прошлом на схожие художества от рук османов, сумел подавить подобные позывы. Более того, я достал из потайного кармашка переданный мне югороссами прибор под названием фотоаппарат и начал делать снимки – трупов, обугленных остовов зданий, пепелищ… Сожжено было все – и дом фермера, и хозяйственные помещения, и даже домики, в которых, наверное, раньше жили чернокожие – то ли помощники, то ли слуги. Часть трупов принадлежали именно им – почему-то убийцы не пощадили и тех, за чью свободу они якобы боролись.
По дороге в Пайксвилл мы – как говорят югороссы, через не хочу – сделали еще три остановки. Один раз женщин, судя по кровоподтекам на ладонях и ступнях, пригвоздили живыми к высокому забору вокруг того, что еще недавно, такое впечатление, было конным двором. В другом месте людей посадили на кол, а в третьем обгорелые останки тел обнаружились в сарае – если судить по тому, что недогоревшая дверь была заперта снаружи на засов, их там сожгли живьем. Мне хотелось выть волком, но я фотографировал, фотографировал, фотографировал… Мир не должен забывать подобные зверства. Ведь сколько раз я слышал в Германии – да и здесь, в Америке, – что турок оклеветали и что не было нигде резни, а если что и было, то совсем чуть-чуть и не больно…
В сам Пайксвилл мы прибыли около шести часов вечера. Заставы там не было – точнее, здание, где, судя по всему, она располагалась, недавно сожгли. И синих мундиров не было – но точно так же не наблюдалась и другая сторона. Сам поселок выглядел вымершим – вероятно, местное население то ли сбежало, то ли их перебили. Но развилку мы нашли – и пошли по левому ответвлению. А через полчаса навстречу нам выехал отряд из трех дюжин конных – большинство в гражданской одежде, но с полдюжины в синих мундирах. Двое из них, к моему удивлению, были неграми. Но у всех был опознавательный знак – ленточка, повязанная на левом рукаве.
– Кто такие и куда следуете? – спросил меня человек, который, судя по всему, был командиром отряда.
Я решил рискнуть.
– К генералу Тёрчину. По конфиденциальному вопросу.
– Какому?
Я открыл один из потайных карманов седельных сумок и протянул ему бумагу, в которой значилось, что я представляю Добровольческий корпус армии Конфедерации. Тот присвистнул:
– Поезжайте за мной. Я не знаю, где генерал, но капитан Смолл, вне всякого сомнения, захочет вас видеть.
По какому-то наитию я спросил:
– Капитан Смолл? Александр Смолл? Железнодорожный инженер?
– Он самый. А вы его знаете?
– Имел честь быть ему представленным в Вашингтоне. Общие знакомые, знаете ли.
Если быть предельно честным, для меня знакомство было неслучайным, я знал, что Смолл – не кто иной, как Алексей Смирнов, русский, некогда еще гимназистом бежавший в Америку, и мне было интересно на него посмотреть. Впрочем, тогда я не раскрыл ему своего инкогнито. А теперь пришло время.
20 (8) августа 1878 года. Борт у островка Балласт-Ки
Полковник Сергей Рагуленко, позывной «Слон», командир Отряда особого назначения армии Югороссии, приданного Южному флоту Конфедеративных Штатов Америки
Мы расположились у самой южной точки Флориды – островка Балласт-Ки. За ним раскорячилась, как лягушка перед прыжком, местная «дама» – кусочек суши чуть побольше, который так и именовался – Вуман-Ки. А на горизонте виднелся остров посерьезнее, именуемый Ки-Уэст.
Вообще-то «ки» – это флоридское и карибское наименование небольшого острова, происходящее от испанского «кайо», в свою очередь позаимствованного из языка ныне вымерших индейцев таино. Самые известные из этих ки – цепь островов, идущих с северо-востока на юго-запад вдоль южной оконечности Флориды. Они так и называются – Флорида-Кис. Последний из них некогда был местом, куда индейцы привозили тела своих умерших. Прибывший туда в 1521 году испанец Понсе де Леон, пораженный огромным количеством человеческих останков, назвал его «островком костей» – Cayo Hueso («Кайо Уэсо») на испанском. Это название американцы превратили в Ки-Уэст – «Западный Ки».
Как я узнал из путеводителя, непонятно как оказавшегося на борту «Северодвинска», еще до Гражданской войны на острове построили форт, названный в честь умершего незадолго до этого президента Закари Тейлора. Перед самой войной форт получил несколько десятков орудий с дальностью стрельбы до трех миль, и с их помощью янки не только смогли удержать Ки-Уэст, но и использовать его в качестве главной базы той части флота, которая блокировала побережье Мексиканского залива. После войны форт надстроили – теперь в нем было три этажа – и разместили там дополнительные орудия. Общее их количество достигло ста сорока. Нашей задачей было взять этот проклятый форт. После его захвата весь Ки-Уэст оказался бы под нашим контролем.
Эх, какого хрена Нейт Форрест поддался на уговоры Дэвиса (других причин я не видел) и отказался на этом этапе от нашего участия в боевых действиях, по крайней мере открытого? Ведь мы могли попросту раздолбать вдребезги этот гребаный форт, а также все, что плавает у них в гавани (да, я помню, что корабли ходят, а плавает нечто другое). При этом мы даже бы не вспотели.
А теперь мне придется рисковать своими ребятами, каждый из которых не только ветеран боевых действий в Ирландии, но, что более важно, выпускник программы подготовки «спецов» на Кубе и Корву. Да и командуют, как правило, наши, югороссы, официально числящиеся отпускниками и добровольцами. Как, например, я.
А еще есть форт Джефферсон, расположенный в ста с небольшим километрах западнее, на крохотном архипелаге Драй-Тортугас. Его так и не достроили до конца. Зато он получил печальную славу тюрьмы для непокорных либо подозрительных южан из Флориды и близлежащих штатов.
Жара, тяжелые, можно сказать, каторжные работы, плохое и бедное витаминами питание… Немногие из его узников, кому посчастливилось обрести свободу, рассказывали ужасы про эту тюрьму. Они вспоминали о сотнях умерших – в основном женщин и даже детей. На ночь их запирали в сырых подземных казематах, на входе в которые была выбита многозначительная надпись «Whoso entereth here leaveth all hope behind» – архаичный перевод из Данте: «Оставь надежду, всяк сюда входящий!»
