Только однажды какой-то жгучий брюнет с черной щетиной на лице заговорил со мной, причем я понял лишь слова «paisan» и «napulitanu» – «земляк» и «неаполитанец». На что я ему ответил фразой, которую накануне тщательно заучил для подобных случаев:
– Sono albanese, – мол, я албанец. Согласно легенде, родом я был из албанской деревни Акваформоза – Фирмоза на албанском – в Калабрии, и по-итальянски практически не говорил. Албанцев же в Америке в девятнадцатом веке не было от слова вообще… Как бы то ни было, но мой якобы соотечественник скривился – албанцев итальянцы не любят – и отцепился от меня.
Нагуляв аппетит, мы направились в «Олд Эббитт». Пока мы, как учат врачи, тщательно пережевывали пищу, трактир потихоньку начали заполнять другие посетители. Неожиданно к нам подошли несколько человек:
– Эй, Пит! Вот тебя-то мы никак не ожидали здесь увидеть! Вроде тебя повысили и перевели куда-то в пригороды…
– Привет, ребята! Со мной Мэтт и Ник – Мэтт местный, из Роквилла, а Ник вообще приехал из Италии, да еще и не совсем итальянец. Они работали под моим началом в Роквилле. А это Уолли, Джимми, Майк и Стив.
Я кивнул, но они едва удостоили меня и Мэттью взглядом, а бросились расспрашивать нашего приятеля:
– А тут-то ты как оказался?
– Да этот проклятый Тёрчин вошел вчера утром в Роквилл. Мы дали деру в Бетезду, так он сегодня и туда приперся, точнее, его люди. Я и повел своих ребят в Вашингтон. Хотел хоть ночлежку найти и работу, так бармен говорит, что нет ни того, ни другого.
– Ты не поверишь – и правда нет. Стива вот уволили, сказали, не нужны нам ирландцы. А он здесь родился, разве что ездит иногда к родне в Корк. Спросил сегодня у хозяина – ты же знаешь, я работаю грузчиком, – и он тоже запел, мол, не нужны ему ирландцы… Они, мол, хуже даже негров. Тебя-то, может, и взяли бы, ты не дикси и не ирландец, да только сегодня столько подвалило, из вашего же Роквилла. Расскажи, кстати, как это было…
– Да плохо все… – и Пит стал красочно описывать «воинство Сатаны» – отряд генерала Тёрчина, который уверенно движется прямиком на Вашингтон, сметая все на своем пути. Мол, явились рано-рано утром, артиллерия расстреляла лагерь цветной роты, пулеметы – он назвал их митральезами – завершили разгром, а даже там, где их не было, «стреляли они часто-часто, как будто их было в десять раз больше. И попадали издалека».
Самое забавное, что Пит практически ничего не придумывал. Просто он, с точки зрения человека XIX века, описывал нашу боевую технику и оружие. И люди ему верили, потому что он говорил правду. Ну, а если чуток и привирал, то на любой вопрос у него был готов ответ.
– А откуда у них эти… митральезы? И оружие, которое стреляет быстро, точно и далеко? Не заливаешь ты, парень? – спросил один раз то ли Джимми, то ли Майк – я их не различал.
– Я откуда знаю? Может, русские им дали. Писали же в газетах, что они исчадия ада.
– Тогда уж не русские, а югороссы, – изрек молчавший доселе Стив. – Угораздило меня посетить родню в Корке, когда там началась эта самая заваруха… Что ты на меня так смотришь, Уолли? Помнишь, я тебе говорил, что мне наследство досталось, я и решил съездить на родину предков.
– То-то ты опять у нас работаешь.
– Ну, во-первых, меня уволили, забыл? А во-вторых, что с того? Деньги существуют для того, чтобы их тратить.
– Или пропить, – засмеялся Уолли.
– Или пропить. Только я не об этом. То, о чем говорил Пит, – это еще цветочки. У них корабли, идущие намного быстрее наших, и с пушками, которые издалека могут разнести в щепки все что угодно. Да что пушки и корабли… У них есть железные птицы, которые летают и изрыгают огонь и бомбы.
– Спьяну еще и не такое померещится, – захохотал то ли Майк, то ли Джимми. – Небось ты со своими приятелями джину налакался, и тебе все это привиделось. Газеты ведь наши писали, что все это вранье.
– Может, и писали, – возмутился Стив, – да только я это все своими глазами видел. И пьяным я тогда не был – бабушка моя не терпит запаха спиртного. Говорит, мол, дед твой помер от перепоя, так и ты туда же?
Пит покачал головой:
– Врать не буду, ничего подобного не было. Но если эти югороссы вмешаются, тогда нам, похоже, каюк…
Тем временем «Олд Эббитт» уже был забит битком – и бармен время от времени напоминал всем, что пора и заказ сделать, а то все стояли и развесив уши слушали Пита и Стива с открытыми ртами и мрачным выражением физиономий. Пит закончил унылым тоном:
– Да и без этих проклятых югороссов, парни, нас ждет разгром. У Тёрчина и его разбойников пока мало народу, но к нему каждый день приходят те, кто хочет воевать против нас, честных янки, которым не очень нравятся южане. Не знаю, как нам удастся от них отбиться.
Ладно, народ, засиделись мы здесь, а у нас даже заночевать негде. Пойдем-ка мы поищем ночлежку… Ник, Мэтт, поели? Относим все вон в то окошко, где нам выдавали еду, и пошли. Уолли, Джимми, Майк, Стив, рад был вас видеть. Надеюсь, что не в последний раз.
Пока мы сидели у «Старины Эббитта», солнце скрылось за облаками, и стало чуть прохладнее, что, конечно, не могло не радовать. А еще я был уверен, что все рассказанное Питом в таверне разнесут посетители «Эббитта». Его слова упадут на благодатную почву. И вполне возможно, что кое у кого в голове появилась вполне здравая мысль: «А надо ли вообще воевать против конфедератов?» Ведь большинство из тех, кто зашел в «Олд Эббит», вряд ли являлись аболиционистами. У них главная задача – добыть пропитание для себя и своих семей. Так что с приходом конфедератов мало что изменится, если, конечно, не противостоять им с оружием в руках. Конечно, вслух этого никто не скажет, ведь за подобные крамольные речи можно запросто угодить в каталажку. Но когда все начнется, вряд ли кто-либо из них окажет активное сопротивление.
Вернулись мы по Род-Айленд-Авеню и даже зашли по дороге в пару ночлежек, но нигде мест, естественно, не было. Зато мы смогли ознакомиться с расположением войск в Вашингтоне, а затем по малозаметной тропе, известной Питу, направились в Роквилл.
27 (15) августа 1878 года. Форт Гейнс на острове Дофина у Мобила, Алабама
Капитан Лорета Ханета Веласкес, заместитель командующего Мобилской милиции
– Огонь! – заорал командир батареи, и я привычно заткнула уши и открыла рот – но все равно на секунду оглохла. Предыдущие залпы дали лишь одно – янки не рисковали приближаться к нам ближе, чем на милю. Конечно, дальнобойность наших орудий – около трех миль, но попробуй попади с такой дистанции, когда в команде в основном молодые, ни разу до этой войны не стрелявшие из орудия солдаты.
На этот раз результат был – на одном из кораблей янки рухнула фок-мачта. Но сам корабль даже и не подумал тонуть. И в пределах видимости их было около двадцати пяти. Ответный залп пронесся над нашими головами, впрочем, не нанеся нам никакого вреда – а вот форт Морган с другой стороны пролива, на косе, окаймлявшей залив Мобил с юго-востока, озарился вспышкой, а через мгновенье оттуда послышался грохот взрыва. У меня похолодело внутри – форт Гейнс один продержаться не сможет уж никак.
