Вновь созданная Африканская компания – частично на деньги самих негров, частично с финансовой помощью с самых разных сторон – решила зафрахтовать пароходы, которые доставят всех желающих в Африку. В частности, интерес к переселенцам проявила Либерия, где горстка американских негров-переселенцев жила посреди местных племен. Кроме того, Англия пригласила колонистов определенных профессий вместе с их семьями, а также некоторое количество просто черного населения, в их колонии на африканском континенте – ведь в отличие от местных они говорят по-английски, а многие умеют читать и писать. А вот САСШ отказались принимать у себя черных переселенцев из Конфедерации, даже тех, кто служил в цветных полках. Мне сдается, что Конфедерацию покинут до семидесяти-восьмидесяти процентов черного населения, а возможно, и поболее. Но это покажет время. Я лично считаю, что нам необходимо научиться жить вместе – но для этого нужно, чтобы залечились раны обеих Реконструкций.
Была и еще одна проблема – статус Западной Виргинии, которую Виргиния считала своими землями, незаконно отторгнутыми от нее янки. Первого ноября в этом штате прошел референдум, и пятьдесят семь процентов населения проголосовало за воссоединение с Виргинией. Так что на выборы, прошедшие по всей нашей территории ровно месяц назад, население Западной Виргинии пошло вместе с остальными виргинцами.
Проходили они так же, как и на Севере, с одним большим отличием – изменена была сама система президентских выборов. Конституция Конфедерации отказалась от устаревшей системы выборщиков, и голоса засчитывались пропорционально. Кроме того, впервые за всю историю право голоса получили все граждане Конфедерации – белые, индейцы и негры – участники Третьей Революции.
Одновременно прошли выборы в Палату представителей, а во всех штатах, кроме Нью-Джерси, и в местные законодательные собрания. Подсчет голосов и передача результатов в Ричмонд продолжились неделю, и восемнадцатого декабря было объявлено об их результатах. Олли, как я его называл до того, как он стал мистером президентом, получил на них семьдесят девять процентов голосов. Стивенс – всего лишь восемнадцать, а Коновер – четыре. Оставшийся процент поделили между собой с десяток других кандидатов. Партия возрождения, от которой баллотировался Олли, получила подавляющее большинство как в Палате представителей, так и в каждом законодательном собрании. В конце декабря штаты назначили сенаторов – только двое из них были от Партии свободы, оставшиеся – от Партии возрождения.
Инаугурацию решили провести как можно скорее – кто ж знал, что в Ричмонде неожиданно выпадет снег и станет так неуютно? Но Олли этого как бы не замечал – положив руку на заснеженную Библию, он произнес президентскую присягу. За ним последовал его кандидат в вице-президенты – майор Уильям Льюис из Мэриленда, герой сопротивления в первые дни того ужаса, который янки назвали Второй Реконструкцией. Он не хотел становиться политиком, но его уговорили – как же, кавалер обеих степеней Южного креста, да еще и из штата, не примкнувшего к первой Конфедерации.
Рядом собрались гости – первый президент Конфедерации, Джефферсон Дэвис, разные другие политики (включая и меня), герои войны и представители государств, признавших Конфедерацию.
Разные страны были представлены по-разному: Португалия, Испания, Бразилия, Франция и Итальянское королевство прислали на церемонию послов, а вольный город Нью-Йорк – постоянного представителя. Прислал посла и Абдул-Гамид – глава Ангорского эмирата. Бывший султан быстро смекнул, что надо побыстрее подружиться с новыми государствами, созданными при поддержке Югороссии.
Три империи – Австро-Венгрия, Германия и Британия – ограничились временными поверенными, тогда как Североамериканские Соединенные Штаты и Мексика так пока и не установили дипломатические отношения с нашей страной. Зато три державы были представлены на высшем уровне – от Югороссии прибыл сам адмирал Ларионов, от Ирландии – король Виктор I, а от России – великий князь Владимир Александрович, брат императора, которого тот специальным указом назначил регентом на случай своей смерти и до совершеннолетия наследника престола.
После принятия присяги оркестр заиграл «Дикси», и мы все пели наш гимн с гордостью. Кстати, само название «Дикси» восходит к Линии Мейсона-Диксона, границе между северной Пенсильванией и южным Мэрилендом. Сейчас же это граница между Конфедерацией и САСШ. Затем все мы подходили к новому президенту и поздравляли его. Когда пришла моя очередь, он строго посмотрел на меня и спросил:
– Ну что, Джуда, не передумал?
– Поверь мне, мистер президент…
– Зови меня как раньше – Олли, – улыбнулся тот.
– Хорошо, Олли. Пусть уж этим делом займется кто-нибудь помоложе. А я, как только ты назначишь нового госсекретаря, передам ему дела и отправлюсь, как мы и договорились, в Константинополь.
Тот наш разговор случился сразу после оглашения выборов. На его просьбу остаться госсекретарем и в его администрации, я лишь покачал головой:
– Олли, ты знаешь, мне уже шестьдесят семь лет, и здоровье мое не очень. Югороссы пригласили меня к себе, обещая подлечить в их знаменитых лечебницах на Принцевых островах.
– А потом?
– А потом мы с Долорес посмотрим Югороссию – а когда потеплеет, и Россию. В этих странах я так до сих пор и не побывал. А там, говорят, много интересного. Да и вообще, хочется показать моей девочке Европу.
– Тогда у меня к тебе другое предложение. Ты поедешь в Константинополь нашим послом. Тебя очень уважают югороссы, а сам ты, как мне кажется, сможешь весьма достойно представить нашу страну в столице наших лучших – и самых верных – друзей.
– Ты уверен, что не хотел бы видеть послом кого-нибудь помоложе?
– Уверен, Джуда. Лучше тебя никто не справится. Да и тебе будет неинтересно сидеть без дела. Кстати, если не ты, то кого ты видишь госсекретарем?
– Может быть, сенатора Огастаса Мерримона? Пока Северная Каролина вновь не назначила его сенатором. Я его немного знаю – он, в отличие от подавляющего большинства наших сограждан, весьма неплохо разбирается в тонкостях международных отношений.
– Знаешь, ты, наверное, прав. Он и герой, и весьма искусный политик – и переговорщик. Думаю, справится.
Так оно и случилось. И двадцатого января я уже сидел в поезде в Балтимор, а двадцать второго садился на борт югоросского военного корабля. На нем же в Константинополь отправились многие мои недавние товарищи – от президента Дэвиса и генерала Форреста до Сэма Клеменса и многих других. А Сэм передал пост главного редактора «Южного креста» кому-то из своих молодых журналистов, а сам будет возглавлять константинопольское его бюро. Как он мне объяснил, его Оливия захотела остаться в Югороссии – ей там очень понравилось, а дочери ходят в тамошнюю школу и уже очень неплохо говорят по-русски. И кроме того, у него появится время для литературной деятельности.
Дэвис же и Форрест отправились в Югороссию на лечение. В первый же вечер на борту мы долго сидели втроем и вспоминали то, что было. И первый президент нашей нации сказал:
