– Как далеко отходят эти лепестки от вертикального?
– Надо прикинуть.
Физики уткнулись в приборные панели.
Холод начал пробираться к телам аэронавтов.
Галкин увеличил нагрев печки, но это не помогло.
– Начинаем опускаться, – озадаченно предупредил пилот.
– Могу прыгнуть с парашютом, – сказал Ливенцов.
– Зачем? – не понял Дорохов.
– Шар станет легче и поднимется.
– Не надо, мы и так заканчиваем работу. Что там у вас, товарищи эксперты?
– Считаем…
– Запишите координаты – куда именно падает иномериана.
– За пределы дома отдыха.
– Далеко?
– Километров на пятнадцать.
– Высоко, низко?
– К концу луча энергия уменьшается на порядок…
– И лепесток тает.
– На какой высоте, чёрт побери?
– От километра до пяти. Но это не точно.
– Мы снижаемся.
– Это уже не имеет значения, мы засекли отклонение лепестка. Если бы сейчас летели на «вертушке», смогли бы, наверное, вычислить весь трек, направление и координаты горловины.
– Мы и на шаре можем немножко попрыгать туда-сюда, – с обидой проговорил Галкин. – У нас же движок имеется.
Амнуэль и Платов завороженно посмотрели на него.
– Вот безмозглая корова! – сокрушённо покачал головой Платов.
– Это вы про меня? – улыбнулся Илья.
Ливенцов хрюкнул.
Платов сконфузился.
– Извините, про себя. Было бы замечательно проследить петельку.
– Не замёрзнем?
– Надо снизиться до пяти километров, а на этой высоте уже не так холодно.
– Давай, Коля, – сказал Дорохов.
Аэростат пошёл вниз резвее.
* * *
Однако в этот день обнаружить конец лепестка иномерианы не удалось.
Аэростат два часа кружил над лесом в районе деревни Тарасовка, то опускаясь к земле, то поднимаясь на пятикилометровую высоту, но так и не наткнулся на горловину «червоточины», соединившей миры Земли и Большого Леса. Пришлось возвращаться в раздробленном настроении: с одной стороны, ничего не нашли, с другой – появился свет в конце тоннеля, который обещала новая гипотеза физиков о петлевой сущности иномерианы.
Эксперты хотели было остаться в гондоле аэростата, чтобы закончить настройку аппаратуры, но Дорохов велел всем отдыхать и отправился в столовую попить кофе в сопровождении двух помощников, наперебой делившихся с ним новостями лагеря и страны в целом.
Савкин доложил о настойчивых попытках иностранных лидеров добиться пропуска к Тюмени своих специалистов и об увеличении разведывательных полётов спутников США, Японии, Китая и НАТО над Уралом.
Эту информацию Дорохов пропустил мимо ушей.
Куницын рассказал о деятельности старшего Точилина, продолжавшего бушевать по поводу «брошенного на произвол судьбы в Большом Лесу сына» и сующего нос в дела посланцев ФСБ, а также о реакции замминистра обороны, рассвирепевшего от запуска воздушного шара и пообещавшего «оторвать голову, а то и что поважнее» мешающим ему чекистам.
Куницын, молодчага, только вытягивался «во фрунт» и ел глазами высокое начальство, обещая «внять, разобраться и прекратить».
– Он тебя ждёт, – закончил полковник своё повествование.
– Надеюсь, он не пошлёт за мной роту спецназа? – поморщился Дорохов.
– Этот может, – остался серьёзным Куницын.
Андрей Тарасович заставил поднос блюдами, сел за столик. Подумал, позвонил Ливенцову:
– Майор, возьми своих ребят и подойди в столовую.
– Будем через пару минут.
Он и в самом деле объявился в палатке, оборудованной под столовую, через две минуты. С ним были двое бойцов группы, принимавших деятельное участие в подготовке полётов. Дорохов взял спецназовцев вовсе не для ведения каких-то мероприятий особого характера, хотя и предполагал, что может столкнуться в лагере военспецов с недопониманием ситуации. Теперь же в связи с появлением Точилина получалось, что привлечение боевых офицеров к операции было оправданно.
Все трое заказали чай с бутербродами и расположились за соседним столиком.
Обед прошёл мирно, отчего Дорохов хотел уже давать отбой Ливенцову, как в палатку вошли шестеро мужчин: двое в гражданском – Точилин и замминистра обороны Любин, остальные в полевой форме, два капитана, майор и полковник. Любин, полный, с залысинами, с двойным подбородком и прозрачными, словно выцветшими глазами, нашёл взглядом Дорохова и направился к нему.
– Генерал, – начал он, не здороваясь, – я долго буду ждать, пока вы освободите территорию лагеря?
Дорохов допил компот, поставил стакан на стол, оглядел Точилина, Любина, не вставая. Не поднялись со стульев и его помощники, делая вид, что заняты едой.
– Разве я не показывал вам карт-бланш? – сухо осведомился Дорохов. – Мне приказано…
– А мне плевать, что вам приказано! К вечеру чтобы вас и ваших служак здесь не было! Шар ваш я экспроприирую, у меня есть такое право.
– Мне приказано, – ровным голосом повторил Андрей Тарасович, – провести кое-какие физические эксперименты. Моё начальство договорилось с вашим, насколько мне известно. Чтобы спасти застрявших в ином мире людей, необходимо действовать быстро.
– Вы уже круто лоханулись с их спасением, – фыркнул Точилин. – Мой сын по-прежнему брошен в Большом Лесу! И вы несёте за это прямую ответственность!
Дорохов оглядел его брюзгливое лицо холодными глазами.
– Именно для того, чтобы вернуть вашего сына, поведение которого поставило под угрозу жизнь всей группы майора Реброва, мы и работаем по своим планам. Я предлагал вашему командованию объединить усилия, но меня не услышали.
– Мы и сами справимся.
– Ошибаетесь, если судить по непрофессиональной возне ваших мальчиков у горы инопланетной растительности. Среди них нет ни одного физика, специалиста по Мультивселенной, а вы замахиваетесь на контакт с иной цивилизацией.
Любин побагровел.
– У нас есть все, кто нужен! Засуньте вашу Мультивселенную себе в… – последнее слово генерал не произнёс, а прожевал. – Своими действиями вы мешаете работать моим подразделениям, и я не потерплю ни вас, ни вашего Папу, если он начнёт качать права! Достаточно того, что здесь работает группа Веденеева. Вам ясно?
– Ясно, – кивнул Дорохов. – Закончим работу – уедем.
Брови Любина взлетели на лоб.
– Вы что себе позволяете?! Да я вас… Сергеев, проводите господ чекистов к «вертушке», и чтоб духу их тут не было!
