Никто ничего не понимал. Предполагали только, что случился очередной прорыв растительности из другой Вселенной (через квантор, он же иномериана), но что послужило причиной прорыва и почему к базе прилетела эта гигантская гора, представлявшая, по сути, смесь изуродованной, а то и сожжённой растительности с песком, почвой и камнями, не мог объяснить даже Амнуэль, подтвердивший, что произошло новое столкновение бран-метавселенных – земной и чёрного леса. Этот факт, по его словам, подтверждал также и теорию Мультиверса – бесконечного ландшафта многомирий, порождаемых квантовыми процессами.
Так как официально группа Дорохова не работала по планам военных и не отвечала за деятельность структур и служб, им никто не предложил присоединиться к нейтрализации последствий «иновселенского вторжения», и Дорохов решил закончить разведку местонахождения входа в иномериану.
По записям телекамер выходило, что струю чёрного леса длиной в пару километров вынесло из леса как раз оттуда, где и намечался поиск, поэтому менять маршрут не пришлось.
Вертолёт поднялся в воздух в начале одиннадцатого, и старту никто не препятствовал. Военные занимались разбором завалов и поиском пропавших людей. Уже было известно и число погибших – пять человек в зданиях и лабораториях, и число пропавших без вести – пятнадцать. К тому же ждали прибытия губернатора Тюменской области, а также министра обороны и председателя Совбеза из Москвы.
Обещал прилететь и Шарий, которому Дорохов дважды докладывал о катастрофе.
Физики притихли, устроившись перед мониторами, на экраны которых выводились изображения датчиков, локаторов, осцилляторов и телекамер. Оба были возбуждены и переговаривались короткими рублеными фразами.
Припали к иллюминаторам с биноклями в руках и остальные члены группы, насчитывающей шесть человек; полетели на сей раз с Дороховым и оба полковника.
Проводили глазами чёрно-бурый вывал – полосу колючих растений длиной в десять километров, накрывшую лес, реку и дом отдыха с минеральными источниками. Было видно, что полоса сформирована чем-то вроде силового сгустка, напоминавшего комету: голова её диаметром в триста метров упала как раз на бассейн с горой засыхающих ветвей, чуть не дотянув до лагеря экспедиции, а хвост, постепенно истончаясь, уходил к западу, пропадая над районом леса, где группа Дорохова и собиралась искать горловину иномерианы.
Это расстояние вертолёт преодолел за пару минут, завис над лесом на высоте двухсот метров, и в кабине установилась полная рабочая тишина (если не считать гула двигателей) и неподвижность.
Эксперты внезапно встрепенулись, заметив изменение показаний датчиков.
– Пошла амплитудная раскачка, – проговорил Платов.
– Да, выше фона, – ответил Амнуэль.
– Распределение по высоте?
– Ограничено параболически.
– Струю сжали, и она прошла иномериану под давлением, иначе трудно объяснить длину выпада.
– Проверим?
– Для этого и прилетели.
– Что у вас нового? – подсел к учёным Дорохов.
– Фон электронно-позитронных осцилляций увеличился, – сказал Платов. – Надо измерить его на всех высотах.
– Командуйте.
– Сначала сделаем круг, потом поднимемся выше метров на сто, и так несколько раз до высот в пару километров.
Дорохов передал пожелание физиков пилотам «Ми-8».
Вертолёт начал наматывать круг за кругом, поднимаясь к облачному слою, предвещавшему непогоду.
На третьем круге физики вспотели и скинули куртки с плеч.
– Кажется, мы её-таки поймаем! – нервно потёр ладони Амнуэль.
– Высоко?
– Предполагаю, где-то на двух километрах.
– Или чуть повыше, – добавил Платов. – Струя растительности вырвалась из иномерианы в узком коридоре, описав параболу. Такое впечатление, что где-то по ту сторону открыли вентиль и сбросили мусор под давлением.
– Где именно – по ту сторону? Из Большого Леса?
– Можно только гадать, – пожал плечами Амнуэль. – Что, если Лес таким образом освободился от собранного на свалке мусора?
– Почему бы и нет? – Дорохов кинул взгляд на иллюминатор. – Чего только в этой струе нет, от сожжённых стволов до гнили и щепок. С другой стороны, мы не видели в Большом Лесу никаких свалок.
– Ваша «вертушка» находилась над Лесом недолго, вы просто могли не заметить свалки.
– Но и Ребров со своими бойцами ни разу не встретили ни одного мусорного полигона.
– Спорить не буду, возможны варианты. Чёрную поросль уже кто-то сбросил сюда, так сказать, для апробации процесса, а потом, убедившись в правильности своих расчётов, сбросил остальные запасы лесного мусора. Я всё-таки придерживаюсь своей точки зрения: это сделал Большой Лес.
– А вы, Дионисий Порфирьевич?
– Илья Павлович прав, возможны разные варианты. Мне ближе идея того, что сброшенная на базу отдыха куча этой колючей дряни выращена в лабораториях Земли.
– Любите конспирологические заговоры? – прищурился Амнуэль. – По моим ощущениям, на Земле ещё нет лабораторий, выращивающих такую гнусь.
– Значит, они появятся в будущем.
Физик рассмеялся, но через мгновение улыбка сбежала с его губ.
– Холи ков
[4], как говорят американцы. А ведь возможен и такой фокус! Недаром же коллеги-биологи в один голос твердят, что выпавшие лианы, саксаулы и кактусы имеют земные корни. Единственное, что при этом не укладывается в систему, – это как взаимодействует Большой Лес и чёрный. Кто кому прародитель?
– Встретимся с группой Реброва – узнаем, – проговорил Дорохов.
– Вы верите в это?
– Даже больше – знаю.
Амнуэль озадаченно пригладил бородку, но отвлекаться на мешающие работе разговоры не стал.
Вертолёт продолжил кружение, постепенно поднимаясь выше облаков, ненадолго зависая на месте.
В поле зрения наблюдателей появились и другие вертолёты: это начали работу военспецы и эксперты Веденеева, до сего времени не спешащие делиться с коллегами из второй группы ФСБ собранной информацией и умозаключениями. Впрочем, после того как начальник военной группировки в районе базы генерал Любин резко повёл себя по отношению к Дорохову, ожидать совместной работы не стоило. Мы и сами с усами, стояло за всей этой чехардой. Единственным, кто мог объединить усилия двух контор, был министр обороны, вполне адекватный, сравнительно молодой (ему исполнилось пятьдесят пять лет) генерал, продолживший положительные реформы в армии, начатые прежним министром, и не на словах, а на деле старавшийся следовать профессии – «Родину защищать».
На высоте километра Платов воскликнул:
