Я с трудом вдохнула и тяжело выдохнула; сделав несколько глотков воды, уставилась на фотографии девушек. Зажмурилась и снова посмотрела. Сосредоточься, Кая, – приказала я себе уже во второй раз и выпила половину бутылки. Я ощущала, как бьется пульс на виске. – Ты в безопасности, ты в норме.
Эмили Питерсон вдруг подмигнула мне с фотографии, и я пролила воду мимо рта, подавившись. Она сказала:
– Ответ же прост, эй ты, сосредоточься. Убийца отнял наши сердца, чтобы мы испытали ту же боль, какую испытал он.
Да, да, верно.
Я с трудом отвела взгляд от Эмили и посмотрела на другие фотографии. Была ли среди них та самая девушка? Его истинная жертва? Была ли среди убитых та, чей образ он перенес на Мартину Грейс, Эмили Питерсон и других? Кто она?
Внезапно зазвонивший в кармане куртки телефон заставил вздрогнуть; я так сильно подскочила, что ударилась больной рукой о мамину коробку с документами. Застонав, я ответила на звонок.
– Ной, что?
– Солнышко, что ты хочешь на ужин?
– Спасибо, но я не буду дома.
– Надеюсь, ты не ищешь неприятностей, Кая? – строго спросил Ной.
– Есть вещи, которые даже ты не знаешь.
– А что, если знаю?
Я на мгновение растерялась, но быстро взяла себя в руки.
– Ничего ты не знаешь. – Он меня просто дразнит. – И не жди меня, – добавила я и отключилась. Перед глазами возникло насмешливое лицо с ямочками на щеках и понимающей улыбкой: «Прячься сколько хочешь, Кая», но я быстро прогнала его, взглянув на доску с фотографиями жертв. Засунув телефон в карман, я вспомнила, что мне некуда спешить. Ной Харрингтон и без меня проведет этот субботний вечер, ведь он как-то выживал до меня. И на работу мне не надо – стоило лишь представить, что я вхожу в дверь «Шерри», как меня начинало тошнить. Сьюзен была моей подругой. Она была милой, доброй и не думала, что я убийца.
Убийца вновь в Эттон-Крик.
Я скрестила руки на груди. Ведь если задуматься… двадцать лет назад здесь уже происходили серийные убийства. Двадцать лет назад кто-то охотился на юных девушек, и теперь все повторяется. А вдруг все связано? И почему мама этим занималась?
Что, если…
А что, если это один и тот же человек?
И что, если мама тоже об этом подумала?
Нет, стоп, когда умерла мама, Майя Кинг была еще жива. Но я чувствовала, почти видела связь между старыми и новыми убийствами.
Если на секунду предположить, что это тот же самый убийца, возникает вопрос: почему он молчал двадцать лет? Что заставило его уйти в подполье? Что заставило его остановиться?
Во рту снова появился характерный кисло-сладкий привкус, который всегда предшествовал приступам, и я пересела на диван и попыталась несколько минут ни о чем не думать.
Прошла целая вечность, но лица мамы, Сьюзен и Майи продолжали крутиться перед закрытыми глазами, как карусель. Я сдалась и, позволив им остаться рядом, достала из коробки папку под номером три. На ней жирным красным шрифтом было выведено имя: «Джоанна Медина». Конечно же, она пропала как раз 13 января ровно через год.
Я взяла в руки первую фотографию из папки Джоанны. Ничего нового. Обнаженная грудь, зияющая страшной раной, сердце отсутствует. На следующей фотографии знакомые следы от веревок.
Девушки, ставшие жертвами маньяка двадцать лет назад, были похожи друг на друга внешне и находились примерно в одном возрасте. А между Майей и Сьюзен на первый взгляд нет ничего общего.
Нет-нет… Я вдруг вспомнила, как Сьюзен прямо перед своей смертью разоткровенничалась о том, что Аспен сказал, будто они с Майей похожи. Мне так и не удалось довести тот разговор до конца и все выяснить. Кроме того, я не знаю, что именно то чудовище сотворило с Майей.
Аспен был на опознании, – вспомнила я, – но ему вряд ли показали тело Сьюзен полностью. Дориан работает в морге. Может быть, он сможет мне помочь?
От этой мысли меня как будто встряхнуло. Помочь. Как будто речь идет об одном из проектов, о курсовой работе, о теме диплома. Чувствуя, что начинают неметь кончики пальцев, я дотянулась до бутылки, но с опозданием обнаружила, что выпила всю воду. Сердце тревожно забилось в груди, будто желая выпорхнуть наружу. Пытаясь контролировать движения, но все равно замечая за собой резкость и порывистость, я вскочила на ноги и подошла к окну. Толкнула створку, но ничего не произошло. Я подергала раму, несколько раз ударила по ней ладонью, но она не поддалась.
В висках застучала кровь. Почему окно заколочено?
Я вновь зажмурилась, шумно дыша носом. Надо привести мысли в порядок.
Я в безопасности.
Я в клетке.
Будто что-то с силой ударило меня по голове, и я открыла глаза и метнулась вон из квартиры. Топот был оглушающим, сердце готово было выскочить из груди, но вот я слетела вниз, перескакивая по три ступени, и застыла у дверей, ведущих наружу.
Здесь не было так страшно, и легкие постепенно наполнились воздухом, опаляя горло и ноздри. Я прислонилась спиной к стене и до боли зажмурилась, чувствуя, как от резкого поступления кислорода начинает уходить земля из-под ног. Прижала здоровую руку к плечу – его жгло огнем; наверное, я ударилась, когда стремглав выбегала из квартиры.
– Эй!
Я содрогнулась всем телом, поднимая голову в сторону лестницы. На ступенях чуть выше меня застыл Крэйг. Даже в сумраке я отчетливо видела на его лице тревогу. Волнение усилилось, когда он сбежал вниз и посмотрел в мое лицо.
– Кая, ты в порядке? Выглядишь так, словно… – Он замялся, пытаясь подобрать нужное слово. – Словно увидела призрака.
– Все хорошо, спасибо. – Я кивнула и двинулась к двери. Мы с Крэйгом вышли во дворик, очутившись в совершенно другом мире. После ужасов, пережитых в Тайной квартире, и после приступа чудная сентябрьская погода, не свойственная Эттон-Крик, была подарком. Так считала не только я: в парке, прилегающем к дому, прогуливались парочки, люди с собаками и мамочки с колясками. Я удивилась, увидев здесь столько народу, потом почувствовала на себе взгляд Крэйга. Он все еще был настороже:
– Ты точно в порядке?
Я кивнула. Он на мгновение замешкался, а затем улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой, делающей его моложе, чем он есть.
– Тогда можно пригласить тебя в кафе? Вниз по улице, прямо у реки. Я часто там ужинаю, когда возвращаюсь с работы, или, – он бросил взгляд на часы на руке и пожал плечами, – когда иду на работу. Без разницы.
– Я не… не была голодна, но теперь почувствовала, что проголодалась.
Не хочу возвращаться в квартиру. Чуть позже. Не сейчас.
– Тогда идем. – Он солнечно улыбнулся.
