– Я не сбегала. Я выписалась. – Я внимательно следила за собакой, нарезающей вокруг меня круги. – Ну… мне пора.
– Кая, – остановил меня Крэйг, и, когда я обернулась, увидела, что его улыбка угасла, как фитилек свечи.
– Что?
– Точно все нормально?
– Да, конечно, – ответила я даже не моргнув глазом и направилась к дому, прикладывая все усилия, чтобы не броситься в подъезд бегом. Я продолжала чувствовать испытующий взгляд Крэйга. И даже когда он подозвал свою собаку и вновь превратился в веселого парня, я все еще ощущала его озабоченность и тревогу.
Некоторое время назад я установила в квартире скрытую камеру. Я проверяла ее, находясь в больнице, но сейчас, поднимаясь по темной лестнице, засомневалась: а вдруг убийца обнаружил ее? Хотя это глупо, ведь о квартире никто не знает. Надеюсь.
Если тот, кто убил Майкла Гаррисона, сделал это потому, что узнал о диктофоне, мне нужно понять, как маньяк выяснил, что диктофон в тот конкретный момент находился у детектива. У меня есть лишь два варианта: первый – детектив Гаррисон сам сказал убийце о диктофоне, не подозревая, что тот человек и есть Неизвестный – Криттонский потрошитель, и второй, более вероятный: кто-то следил за нами и каким-то образом слышал наш разговор.
Я вошла в квартиру и с облегчением увидела пыль на полу и на комоде. Хорошо. Все на своих местах, ничего не тронуто. Расположившись на диване, я достала из сумки записную книжку и несколько раз вычеркнула встречу с Лаурой Дюваль, которая оказалась бессмысленной. Все-таки теперь одной заботой меньше.
* * *
Следующим утром погода ухудшилась. Дождь с такой яростью бил в окна моей спальни, что несколько раз я в ужасе просыпалась и нащупывала пистолет под подушкой. В комнате было сумрачно, по полу скользили тени, по стеклу стекали дождевые дорожки. Убеждаясь, что никакая опасность мне не грозит, я засыпала. В восемь я вышла из дома, сдержанно попрощавшись с Ноем. Дождь продолжался, настойчиво барабаня по крыше остановки. Было холодно, и от присутствия незримой опасности становилось холоднее. Пистолет за спиной тоже не придавал уверенности, а наоборот, лишь напрягал – когда есть чем защищаться, неприятности обязательно нагрянут.
Добираясь до Тайной квартиры, я безуспешно пыталась выбросить из головы мысли о смерти. Вышла на остановке и раскрыла зонт. Дождь продолжал атаковать. Стальное небо оставалось таким же серым и мрачным. Благодаря деревьям вдоль аллеи, по которой я шла, ветер не казался таким уж яростным, но все равно пробирал до костей. Я с грустью вспомнила о своей машине, которая находится в автомастерской Аспена. Рано или поздно мне придется ее забрать. Для этого нужно встретиться с Аспеном лицом к лицу. Поэтому поздно.
Переступая через лужи, я прошла мимо мокрых скамеек и кустарников, по которым с нещадной жестокостью бил дождь, и вошла в подъезд, погрузившись в привычную тишину и темноту. Достав из кармана фонарик и включив его, я осветила лестничную площадку.
– Я в своей комнате, – бормотала я себе под нос, – я под одеялом, я под одеялом.
Я взлетела на второй этаж и бегом бросилась к нужной двери. Дрожащей рукой попыталась вставить ключ в замок, но от прикосновения дверь медленно отворилась.
Кровь застыла в жилах, и я потянулась к пистолету, одновременно отставив зонтик к стене. Положив палец на предохранитель и целясь прямо перед собой, я вошла в квартиру, оставив ключи в замке. В прихожей горел свет. Зачем маньяку понадобилось включать его? Чтобы я была готова?
Шаг за шагом я медленно прошла по коридору, оставляя за собой следы: мимо зеркала, которое напугало меня в первый день знакомства с квартирой, мимо цветка в горшке, где была спрятана одна из камер видеонаблюдения, вошла в зал.
Что это на диване? Куртка и рюкзак.
Дверь со стороны ванной комнаты скрипнула, и я резко обернулась, направив оружие на незваного гостя.
– ЭЙ! – Аспен поднял руки и выронил полотенце. – Черт, Кая! Ты меня напугала, – подавленно пробормотал он, пялясь на пистолет широко раскрытыми глазами. Он не смел опустить руки, как и я свои. Мое сердце билось словно сумасшедшее в груди. – Успокойся, я все объясню… только… только опусти пушку. Хватит размахивать ею тут!
Несколько секунд я все еще держала Аспена на прицеле, туго соображая, потом спрятала пистолет и тихонько выдохнула сквозь сжатые до боли зубы. Аспен наблюдал за мной с открытым ртом. Когда оружие исчезло, он тоже облегченно вздохнул, а затем наклонился за полотенцем и закинул его на плечо. Я все еще пыталась прийти в себя. Не могла поверить, что вижу его здесь – в Тайной квартире.
– Ты что… – Аспен откинул влажные от дождя волосы назад, глядя на меня с сомнением, будто это я к нему вломилась, – ты что, носишь его везде с собой? Это не совсем законно, Кая, – доверительно шепнул он. Я ничего не говорила, только буравила его взглядом. Он смутился и переступил с ноги на ногу. Кашлянул. Посмотрел по сторонам.
Наконец я спросила:
– Что ты здесь делаешь?
Аспен встретился со мной взглядом, в котором отразилась неуверенность. Он смотрел на меня по-другому, потому что перед ним стояла не привычная Кая Айрленд, а другая девушка. Я терпеливо ждала подробного объяснения. Не хотела думать о плохом, но мне все казалось подозрительным.
Кто-то следил за мной все это время, – подсказывал внутренний голос. – Может, Аспен? Нет, он ведь всегда был у меня на виду. А может, мне стоит подозревать того, кого в обычной ситуации никак не заподозришь? Аспен стал моим первым другом, он знает обо мне практически все.
Замешкавшись, он ответил:
– Я за тобой следил.
Я не сразу сообразила, как отреагировать, а он усталым шагом проплелся к дивану, где лежал его рюкзак. Я не удивилась – разумеется, он следил. Как бы еще он попал сюда? Но зачем ему это делать? Он снова меня подозревает? Или никогда не прекращал подозревать?
Я мысленно вернулась на шаг назад и осмотрела заваленный бумагами стол, картотечные шкафы, стену с уликами. Он видел это. У него, несомненно, возникли вопросы. Почему он ни о чем не спросил? Хотя даже если спросит, все равно не отвечу. И чего он роется в своем дурацком рюкзаке?
Будто прочитав мои гневные мысли, Аспен выпрямился и обернулся. Молча протянул мне что-то, похожее на записку. Я опустила на нее взгляд, хотя сразу поняла, что это. Я узнала свой почерк и бумагу – огрызок листка из ежедневника. Мне не нужно было читать, что там написано, но я все равно это сделала, а Аспен тем временем скрестил руки на груди и с вызовом спросил:
– Ну и что это?!
– Очевидно, ты нашел мою предсмертную записку.
У Аспена отвисла челюсть.
– Ты ее написала?
– Да, – увиливать не было смысла. Я написала эту записку, в которой говорила, что решила покончить с собой из-за Аспена, Нэтвиков и всех тех, кто решил бы копаться в этом деле. По мнению всех этих людей, новость о том, что я умерла, наложив на себя руки, не была бы удивительной. Бедная девочка так мучилась, что решила покончить со страданиями, это логично, – вот что они сказали бы. Я не хотела, чтобы кто-то из моих близких сходил с ума так же, как я, когда поняла, что маму убили. Так что я написала эту глупость и сунула в бардачок машины, где Аспен ее и откопал.
