Часть вторая — ВЕЛИКОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ СТИВА
Четыре месяца спустя
В лесу возле озера Бантцен был обнаружен «фольксваген-туарег», принадлежащий пропавшему без вести жителю Ванкувера Стивену Лефковицу. Королевская канадская конная полиция не имеет предположений относительно местонахождения Лефковица, хотя подозревает, что совершено убийство. Всех, кто владеет информацией, связанной с исчезновением этого человека, настоятельно просят связаться с местным отделением полиции.
Газета «Кенейдиан Пресс»
У нас трагедия: Стив пропал. Несколько дней он не показывался в офисе, а потом в газетах написали, что у озера в долине Фрейзер обнаружили его «туарег» с распахнутой дверью. Мы решили, что Стив погиб, и немного раскаялись, что все эти месяцы желали ему смерти. Да, дела с «Скейтборд-Икс» шли все хуже и хуже, а Стив делал вид, будто виноваты все кругом, кроме него — но, Господи, на самом деле он хороший!
В тот день, когда полиция нашла машину Стива, мы тосковали на очередном собрании. Оказалось, что компания все это время проводила маркетинговые исследования и решила, что идея черепахи Джеффа не годится. Сегодня это нам и сообщили.
Расскажу вам свою теорию о собраниях и жизни вообще. Нельзя подделать три вещи: эрекцию, компетентность и творческое мышление. Вот почему собрания все портят: людям, лишенным творческого мышления, приходится играть несвойственную роль. Чем больше усилий они тратят на то, чтобы скрыть свою неспособность, тем отвратительнее становится собрание. Одна из самых распространенных тактик фальшивой креативности — когда кто-нибудь складывает руки в молитвенную позу и кивает: «Хм-м-м-м… Интересно!» В крайнем случае добавляет: «Мы с тобой это обязательно обсудим». Больше не говорится ничего.
Иногда нетворческие люди, проводя собрание, говорят: «У кого есть соображения по поводу идеи Итана?» Молчание, которое воцаряется после этих слов, даже хорошую идею выставит идиотской.
Или скажут: «Отличная идея, и все-таки давайте сосредоточимся на первоочередных задачах».
Многие думают, что лучшее решение проблемы — забежать в зал и забросать подчиненных всякими идеями, чтобы расшевелить их. Тогда нетворческие сотрудники просто вынуждены строить более сложные стратегии для того, чтобы скрыть свой недостаток креативности. Вы думаете, что раздаете отличные идеи, а на самом деле плодите страх и зависть.
Пожалуй, самые лучшие собрания — когда ни у кого нет никаких соображений. Люди тупо сидят и смотрят в блокноты, а потом, выдержав время в рамках приличий, расходятся. Все довольны, потому что их ни к чему не принуждали и не позорили перед другими.
Эта теория не делает собрания менее противными, но по крайней мере теперь понятно, почему они такие противные.
Если вы сглупили и высказали неплохую идею на собрании, можете с ней распрощаться. Впрочем, интересно понаблюдать, как засуетятся коллеги: то ли связать свое имя с вашей идеей, то ли обождать… Они забросают вас целым ворохом бессмысленных писем, на всякий случай.
Привет, Итан! Славную идейку ты подбросил Гленну! Разбить системные блоки, взявшись за руки всей командой… Почему бы нет? Может, как-нибудь соберемся, обсудим. А Шейла передала тебе карточки для апгрейда, как я просил?
Вышеуказанное письмо 1) почти не потребовало затрат энергии; 2) поддержало связь с вами и вашей идеей и 3) создало иллюзию дружеского и теплого отношения.
После того как в моем мозгу сформулировалась эта теория, Бри посмотрела на меня и сказала:
— Итан, у тебя лицо другое. Ты под кайфом?
— Moi*? Отнюдь.
— Врешь! Ты такой спокойный-преспокойный. Сейчас это невозможно. В чем дело?
— Ты о чем вообще?
Бри отправила эсэмэску Ковбою:
«Итан стал какой-то очень спокойный. Ты дал ему сиропа?» «Нет. Я завязал. А он правда подозрительно спокойный». Весело было смотреть, как они ежатся!
* Я (фр.)
Как бы меня ни успокаивала новая теория, я все-таки ретировался с собрания на час раньше. Внутри меня что-то зазудело, словно под череп прибежали муравьи собирать крошки — и муравьи эти становились все больше и злее.
Кейтлин говорит, что я клаустрофоб, но она ошибается. Я люблю лифты и маленькие автомобили. Зато терпеть не могу нефильтрованные социальные контакты, как на вечеринках и собраниях, когда любой может заговорить с тобой просто потому, что находится рядом. Мы обсудили это с Кейтлин после собрания.
— Итан, мне кажется, у тебя слабая форма аутизма.
— Что?
— Согласись, половина наших коллег слегка аутичны: они плохо умеют общаться, любят повторяющиеся столбики цифр, носят странную одежду, страдают от паранойи и думают, что их постоянно кто-то осуждает и оценивает. Аутисты обычно не любят, когда их трогают.
— Тогда как ты объяснишь нашу личную жизнь?
— Хорошее дополнение. Добавим: аутисты не любят, когда их трогают незнакомые. И еще, Итан: ты слишком много играешь в «Manhunt», самую кровавую игру всех времен и народов. Это значит, ты отстраняешься от человечества.
— Игроки в «Resident Evil»: Сенат не одобряет ваших действий. Или игроки в «Suffering».
— Итан, твоя игра напоминает мне, как в японском ресторане из туши вырезают бифштекс.
— Это же ненастоящая кровь!
— А внешность жертв кастомизирована под твоих коллег? Я решил сменить тему.
— Злобный Марк на собрании тайком что-то писал.
— Видела. И что он писал?
— Я подсмотрел: отрабатывал новую подпись.
— Что?!
— Ага. Взрослые этим не занимаются.
Я попытался вспомнить, когда придумал свою подпись. В голове замельтешили картинки, как я убивал время на уроках английского. Я спросил Кейтлин, помнит ли она, как придумала свою.
— Конечно. У меня был круглый, детский почерк — такой не нравится мальчикам. А в конце школы я начала писать на стенах с приятелями из курилки. С тех пор моя подпись похожа на граффити, и почерк неразборчивый.
— Странно, что люди вообще что-то пишут от руки. Я с детства мечтаю, что машины будут все делать за нас, и, по-моему, это время уже не за горами.
— Хорошо бы! Главное, поскорее бы сделали нормальный машинный перевод. Я хотела бы съездить в Европу, но как подумаю о проблеме языка, говорю себе: «Лучше в следующем году».
Я уже собирался поехать за «Чириос» для Горд-О, когда Кейтлин подозвала меня к монитору.
— Посмотри, что пришло по почте… — Она показала чертежи машины, напоминающей спортивный тренажер. — Здесь написано, что аутистов успокаивает чувство давления на кожу неодушевленными предметами, например, тяжелыми одеялами, и вот такими обнимательными машинами.
— И что?
