— Закончили! Крепость взята!
Когда голос Мамы и Папы раздался чуть ли не прямо над ухом, я сначала даже не поверил. Но ошибки быть не могло — он явно видел, как я спустился в проход “крепости”, как швырнул условных Горынычей… и как уцелевшие бойцы четвертого отделения добили гранатами тех, кто засел в дальних углах.
Мы победили!
— Ур-р-р-ра-а-а-а! — дружно рявкнули два десятка глоток.
Живые и убитые верещали хором, а Богдан даже пальнул в небо из винтовки, за что тут же схватил смачного леща от кого-то из своих. Защитники “крепости” понемногу вылезали наружу — и тоже не выглядели расстроенными. За утро каждый из них уже не раз успел побывать по обе стороны каменной стены — и бесконечный штурм утомил всех одинаково.
— Красавец. — Кто-то из условных противников хлопнул меня по спине. — А то бы до ночи еще бегали.
Но теперь беготня закончилась, и нас, судя по всему, ожидал подробный разбор… всего.
— Молодцы, господа юнкера. — Мама и Папа откинул с головы капюшон, уселся на камни и повернулся ко мне. — Горчаков — плохо. На тройку с минусом.
Меня будто окатили ведром ледяной воды. Не то, чтобы я так уж сильно гордился своим командованием, но…
— Да как же плохо, ваше высокоблагородие?! — Богдан хлопнул себя ладонями по серым от грязи штанам. — В первый раз за весь день взяли!
— Так вы и взяли, — усмехнулся ротный. — А командир у вас — не командир, а черт знает кто. Бросил взвод и поскакал воевать, да с винтовочкой наперевес.
— Ну так победили же. — Я уселся напротив и пристроил “трехлинейку” на колени. — Сам добежал…
— Вот именно, что сам. — Мама и Папа сдвинул брови. — Твоя задача — вести взвод, а не идти в штыки первым. А ты чего? Тридцать человек потерял!
— А я вел! — Я уже понимал, к чему клонит ротный, но сдаваться пока не хотел. — В середине, как положено. И только уже под конец — в штыки.
— А что еще делать было, ваше высокоблагородие? — Богдан в сердцах стащил с головы мокрую фуражку. — Никак же не подойти иначе. Они нас как тех гусей щелкали!
— Как гусей? — Мама и Папа сложил руки на груди. — А скажи-ка мне, гусь, почему командир вас внизу всех в траву положил, а не повел до пригорка? Почему в лоб шли, а не по восточному склону? Там укрытий больше! Почему гранаты только в упор закидывали?.. Берегли? — Ротный снова посмотрел на меня. — А людей, значит, не берегли? Почему у тебя второе отделение все на середине склона спит?
— Так у них свой командир, — буркнул я. — Не успел, видать…
— А надо успевать, Горчаков! — Мама и Папа вытер лоб рукавом и заговорил чуть тише. — Не думай, что я тебе тут просто так распинаюсь. Задача командира взвода — все видеть. И решать боевую задачу, а не бежать впереди всех с винтовкой. А офицер — это в первую очередь все-таки командир. И только во вторую…
— …Ходячая полковая пушка. — Я вспомнил излюбленную фразочку ротного. — Так?
— Сам же все понимаешь, — улыбнулся Мама и Папа. — Так что магия в военном деле — это только подспорье.
— А мне отец говорил, что ерунда все эти пушки, — подал голос кто-то за моей спиной. — Четвертый магический класс один целый полк положит, если надо.
— Если надо, — повторил Мама и Папа. — Четвертый ранг силы Дара — это соответствующий классный чин. Генерал-майор. Как ты думаешь — много в армии генерал-майоров?
— Вряд ли…
— Вот именно, что вряд ли. А военных частей — несколько тысяч. От огромных до пограничных застав численностью в один взвод. И на все генералов, ясное дело, не напасешься. И уж поверьте, господин юнкер, из всех здесь присутствующих лишь немногие, — Мама и Папа многозначительно посмотрел на меня, — смогут достичь рангов, с которыми можно позволить себе пренебречь оружием или военной техникой. Артиллерия, флот, броневики, дирижабли — сейчас все это имеет не меньшее значение, чем родовой Дар. И если какие-то локальные конфликты вполне разрешимы силами пары десятков боевых магов — в случае полномасштабной войны картина… несколько меняется.
— Одаренных слишком мало? — догадался я.
— Сильных Одаренных. — Мама и Папа кивнул. — По-настоящему сильных. Тех, кто способен в одиночку переломить ход боя. И со временем индивидуальное мастерство и магический потенциал будут лишь утрачивать свое значение… В конце концов, инженерная мысль не стоит на месте.
Да уж. Чего стоит одна только “глушилка”, способная уравнять шансы бездаря и мага уровня Багратиона.
— Оружие становится все более и более совершенным. — Мама и Папа протянул руку и отобрал у одного из наших “трехлинейку”. — Не так давно поворотно-скользящий затвор был образцом передовых технологий. А сегодня американцы уже вовсю делают и ставят на вооружение самозарядные карабины.
— А мы? — Богдан шагнул вперед. — У нас что-нибудь… разрабатывают?
— Безусловно, — отчеканил Мама и Папа. — Магия родов — надежный щит Империи. Но современная армия не может обойтись без современного оружия. Каждый год ее величество тратит миллионы рублей на оборонную промышленность.
— Магия, генералы… — Богдан уперся прикладом в землю и буквально повис на винтовке. — А с другой стороны — дирижабли, броневики, передовые технологии… Зачем тогда вообще нужен обычный солдат?
— Пехота — царица полей… Знаешь, почему нас так называют? — Мама и Папа сурово посмотрел на Богдана и, не дождавшись ответа, продолжил: — Потому что ни одна военная операция в принципе невозможна без сухопутных сил. Ты можешь сбросить на укрепления противника бомбы с дирижабля. Можешь разнести огнем артиллерии или магией. Но захваченной территория считается только в одном-единственном случае: когда туда вступает самая обычная пехота. С самыми обычными винтовками.
Мама и Папа говорил уверенно и изящно — будто читал по бумажке. Наверное, первокурсники каждый год донимали его подобными вопросами, и ротный уже успел выучить правильные ответы наизусть.
— Таким образом, — закончил он, — основой Российской Императорской армии всегда был, есть и остается человек. Простой солдат или командир. Который — уж ты мне поверь, юнкер Бецкий — порой куда важнее и родовой магии, и самого продвинутого вооружения.
— Как генерал Куракин?
От неожиданности я едва не подпрыгнул. Чингачгук вообще нечасто говорил — а уж что-то такое я слышал от него, пожалуй, впервые. Но “красного” юнкера, похоже, всерьез заинтересовала личность легендарного генерала.
— Это ты с чего вдруг спросил?
Мама и Папа поморщился, будто его вдруг накрыл приступ зубной боли. Не знаю, часто ли будущие офицеры хотели узнать что-то подобное, но на этот раз готового и красивого ответа у ротного явно не имелось.
— Да так. — Чингачгук неопределенно пожал плечами. — Всякое рассказывают… ваше высокоблагородие.
— Всякое, — вздохнул Мама и Папа. — Тебя что-то конкретное интересует?
