Имеются немногочисленные косвенные свидетельства о том, что верхами выезжали и боярыни: так, согласно расходной книге царицы Евдокии Лукьяновны, в июне 1627 г. перед Троицким походом она «пожаловала боярынь да кормилицу шляпами». Тогда же царица оплатила «мастерам… для Троецкого походу… за шляпу чорную простую 3 алт. 2 ден. куплена дурке Маньке… За 4 шляпы белых 37 алт. взяты в царицыны хоромы, а царица ими жаловала боярынь»
[533]. Как уже упоминалось, карлицы тоже принимали участие в верховом выезде. Очевидно, что столь обширное окружение предназначалось не столько для физической охраны царицы, а больше для «тесноты людской», и московиты «всего больше гордятся белыми лошадьми и множеством слуг и невольников, которые идут впереди и сзади»
[534].
Стоит отметить, что наиболее полно описаны выезды царицы Евдокии Лукьяновны, непременным атрибутом которых являлись московские «амазонки»: источники различного характера описывают события 1628, 1630, 1632, 1634 и 1636 гг.
[535]
О бытовании «амазонок» при дворе Алексея Михайловича рассказывает чиновник Посольского приказа Г. Котошихин
[536], чьи сообщения охватывают 1645–1664 гг., с начала этого правления до эмиграции рассказчика летом 1664 г. Точку в этой истории ставит С. Коллинс, врач, проведший при дворе Алексея Михайловича девять лет в период 1658–1666 гг. Он сообщает следующее: «недавно вывелось между женщинами обыкновение ездить верхом в белых шляпах с шелковой повязкой на шее, и садиться на лошадь по-мужски»
[537]. Сопоставляя исторический нарратив и документальные свидетельства, можно согласиться с Н. И. Костомаровым, что женская конная стража как часть придворного церемониала упраздняется в середине XVII в.
[538]
Проанализированные материалы 1660–1670‐х гг. не противоречат высказанной версии: нет упоминаний о царских «амазонках» в довольно подробных описаниях придворного быта 1661 г., 1663–1664 гг., 1670–1673 гг., 1675 г. Нет их и в подробных росписях царских поездов 1669 и 1674 гг.
[539] Нет их и после 1675 г., с началом правления царя Федора Алексеевича, когда придворный церемониал еще более упрощается. Вероятно, последней, кто имел подобное сопровождение, была первая супруга царя Алексея Михайловича М. И. Милославская. После ее смерти в 1669 г., согласно «Описи казне и платью царицы Марии Ильиничны», принадлежащие царице «шляпы и снуры шляпочные» были переданы ее преемнице — Наталье Кирилловне Нарышкиной, которая уже не пользовалась ими
[540].
Таким образом, эволюция женской верховой езды на рубеже XVI–XVII вв. отмечена значительными изменениями, связанными с ее перемещением из повседневного быта в область придворного церемониала. При московском дворе мода на сотенный конвой из «амазонок» в ярко-красных одеждах, выезжавших верхами на белоснежных иноходцах, держалась на протяжении всей первой половины XVII в. В это время она пережила два подъема. Первый пик приходится на первые годы столетия; а именно на выезды Марии и Ксении Годуновых, Марины Мнишек и Марии Шуйской. Второй начинается с замужеством Евдокии Стрешневой и заканчивается в середине столетия при Марии Милославской, незадолго до ее смерти.
* * *
С тех пор как конь и конный выезд приобрели значение атрибутов правителя, его воинской доблести и верховной власти, конское убранство, снаряжение всадника и его ездовые одежды приобрели смысл вещественного выражения этих качеств. Выполненные из золота и золотных тканей, они ассоциировались прежде всего с царской конной культурой: именно этот драгоценный металл в глазах московитов символически выражал сакральные основания царской власти. Особое место в этом ряду принадлежит предметам, отмеченным государственной символикой. Имеющие ярко выраженный репрезентативный характер, они являли собой одну из наиболее эффектных форм демонстрации царского достоинства, выражая главенствующую идею сильной центральной власти.
ГЛАВА 3. HOMO EQUES РУССКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
1.3.1. МОСКОВСКОЕ КОНСКОЕ ХОЗЯЙСТВО: ИСТОРИЯ, ОБЫЧАИ И ТРАДИЦИИ. ГОСУДАРЕВЫ КОНЮШНИ
Взаимоотношения человека и лошади в силу их тесной связи веками представляли собой один из важнейших элементов мировой культуры. Каждая отдельная культура привносила в эту взаимосвязь свои новшества, так как «у разных народов разные лошади. Они соответствуют характеру, темпераменту, физическим данным, образу жизни, традициям и эстетическим пристрастиям населения страны. Верховая лошадь со всем ее снаряжением — это своего рода образ эпохи и страны… Тип лошади отражает потребности в определенной спецификации в ее использовании, т. е. выявляет род занятий и образ жизни людей, а отношение к коню и его место в иерархии ценностей в известной мере характеризует духовную культуру»
[541].
Предыстория царской лошади в России начинается в конце XV в., во время переустройства великокняжеского двора Ивана III по европейскому образцу. Частью нового обустройства стал Хорошевский завод — первые в Московии государевы конюшни
[542]. Сведений о заводском поголовье этого времени до нас не дошло, но, судя по многоконным царским выездам, их число должно было быть значительным.
