— Хорошо, — согласился Пак и на свое счастье заметил двоих патрульных.
Оба стояли на тротуаре и оглядывались по сторонам. Выправка армейская, вооружены знатно, у одного на поводке здоровущий тер, похожий на обезьяну. Он пристально следил за Паком маленькими красными глазками и тер кулаком брусчатку. Все же честный кулак и магия в ближнем бою лучше одного честного кулака.
Тут один из патрульных вытащил из кармана конфету и протянул чудовищу.
— Ты сегодня грустный, Тиш. Ничего, продежурим эту ночь и попрошу свою старуху испечь нам яблочный пирог. Будем есть его в саду и слушать пластинки.
Тер почти по-человечески грустно взревел, сел на мохнатый зад и ловко развернул конфету, а после съел, покачиваясь на месте от удовольствия.
— В твоих интересах молчать, — шепнула гончая, когда они проходили мимо патруля. Сама же во все глаза глядела на происходящее, кажется, и дышать забыла.
— Добрый вечер, свогор! — поздоровался один из патрульных. — Вы сегодня припозднились. В таком тумане даже на Первой линии небезопасно.
Момент был подходящий, таким нельзя не воспользоваться.
— Добрый? — рявкнул Пак. — Какой он добрый? Таких приставучий шлюх, как в Эбердинге, я не встречал еще ни разу. Тащится за мной от самого игорного дома! А меня дома невеста ждет!
Он брезгливо стряхнул руку опешившей гончей и шагнул в сторону. Клу одобрительно буркнул что-то и затих.
— Не шлюха, нет! Гончая. Сыщик! — бедолага вытащила из кармана свой значок и взмахнула им. Патрульные же пока следили за ними обоими, а тер всем видом выражал решимость задержать всех, кто только попробует двинуться с места.
— И мне так же пела, — согласился Пак. — Настоящая гончая из полиции, всего сотня галлов за ночь! Сотня галлов! За такие деньги можно купить два с половиной десятка овец и одного породистого круторогого барана!
— Ваши документы, — устало поинтересовался патрульный, пока его напарник уже заковывал в наручники гончую.
— Их вместе с бумажником вытащили в первый же мой день в столице! Неделю восстанавливал. Думаете, я такой дурак, чтобы таскать их за собой после этого? В доме моей кузины лежат, если хотите, можем последовать, там все проверите.
— Нет, можете идти, с этой, — патрульный кивнул на гончую, — мы разберемся.
До самых ворот особняка Алварес Паку чудилась бегущая следом обезьяна-тер, выкрики патрульных или жутковатое рычание гончей. Но его никто не преследовал, а тишину нарушали только собственные шаги и ворчание Клу.
— Дева Порочная застила мне глаза и внушила похоть! А я так мечтал огладить ее хвостик! Прикоснуться к груди, пропустить волосы сквозь пальцы! А это гонча-а-а-я! Проклятая ищейка на службе свогоров!
— И как бы ты с ней…, нет, прости, не могу представить.
— Эй! — Клу возмущенно стукнул по шее Пака. — Я же над тобой не держу свечку, да? Зачем такие вопросы? Это, знаешь ли, личное!
Пак пожал плечами, отчего мелкий верж чуть было не улетел на землю.
— Просто хотел намекнуть, что тебе было бы лучше поискать женщину более близкую по размеру.
— Угу, иди, побегай по Эбердингу, найди мне грудастую брюнетку ростом с палец. И себе заодно тоже, по размеру. И не пускай больше слюни на донью Алварес, ты ее раздавишь!
— А наш поцелуй как же? Ладно, — Пак подал руку Клу и пересадил его на другое плечо, потому что косится вправо оказалось легче, чем влево, — сейчас важнее придумать, как побыстрее сбежать из города. Если гончая расскажет обо мне, то стану особо разыскиваемым преступником.
— Кто там ее будет слушать? Верж обычный, еще и бестолковый. Посадят в камеру до утра, а там будут искать начальство. Мне интересно, как она нас вычислила? Если только через Хоса… Личностью он был известной, — Клу почесал затылок.
Пак же замедлился и все не мог отвести взгляд от окна Фредерики, в котором до сих пор горел свет. Без зарослей терновника оно казалось огромным, в такое должно быть сильно задувает зимой и осенью. На подоконнике мерцал зеленый фонарик, а основной свет шел от большого торшера, поэтому за старой кружевной шторой темнел профиль самой доньи, склонившейся над книгой. Наверняка уже закрыла дверь и теперь ждет, постучит ли Пак в окно. Или просто привыкла читать перед сном, кто знает.
— Поэтому мы больше не выйдем из особняка до самого отъезда из города, — отрезал Пак.
— Спятил? Да мы только начали! Обчистим еще парочку игорных домов, а уже потом, с деньгами…
— Ты просил тысячу галлов, я выиграл тысячу галлов. На этом все. Завтра же пойдем и купим тебе билет на Серебряный поезд, найдем провожатого, а я попытаюсь прорваться к общинным. Хватит рисковать!
— Рисковал только ты, когда оставил меня в шляпе и отправился играть в одиночку, — возмущался Клу. — Что за глупость пришла в твою голову?
— Думаешь, в заведениях такого уровня проверки, как в твоем игорном доме? Нет, там все намного серьезнее. Меня обыскали несколько раз и проверили артефактами. Представь, что было бы, если бы они нашли кролика после моего выигрыша? Наверняка все слышали о земпри, сорвавшем вчера куш в другом игорном доме, а сегодня этот же земпри пришел в другой игорный дом с тем же самым вержем, которого обыграл накануне. Нас бы судили за мошенничество, тебя сослали в резервацию, а мне отрубили несколько пальцев.
— Это если бы меня нашли.
Возражал Клу вяло, без энтузиазма, только смотрел в окно и тоже вздыхал. Пак видел Фредерику, но стучать не спешил, решил на всякий случай попробовать дверь. Но та ходила ходуном и скрипела петлями, но не поддавалась. Выломать такую — дело пары минут, а вот вскрыть не выйдет: мстительная Фредерика закрылась изнутри на засов.
— Ну приложи к стеклу еще полсотни галлов, — съехидничал Клу. — Ты ими так швыряешься, что и не заметишь потери.
— Я и с прошлыми рассчитывал скорее на абонемент, чем разовый пропуск, — Пак наконец подошел к окну и даже поднял руку, чтобы постучаться. Но решиться на это оказалось совсем не просто.
— Тогда колоти смелее, а потом прыгай на подоконник, с него — на пол, и целуй донью до потери сознания. О! И цветов можешь надергать, видел я по пути одну отличную клумбу…
— Да ты знаешь подход к девушкам.
— Ну он всяко дешевле твоего!
Пока верж возмущался, Пак все же стукнул разок по стеклу. Фредерика застыла и вытянулась струной, а после натянула шаль на плечи и медленно побрела к окну.
— Соблазняет, стерва! — продолжал Клу. — Хороша, как же хороша!
В медленных и выверенных движениях Фредерики Пак видел скорее пренебрежение и желание наказать запозднившегося земпри, чем соблазнение, но спорить с Клу уже было лень.
— Вот если еще окажется, что сорочка по верху оторочена кружевом — точно целуй! Не разочаровывай донью!
