В этот раз он расцеловал уже ее пальцы, а Фредерика рассмеялась еще громче и притворно засмущалась.
— Со следующей продажи сыра выкупим себе статус свогоров, да, Хуанита? Вот здесь и поселимся! Кстати, держи!
Пак засунул Густаву в карман купюру в десять галлов и похлопал того по плечу.
— Сними себе девицу на ночь, а на мою Хуаниту слюни не пускай.
И шепотом добавил:
— Иначе я тебе голову оторву, понял?
Глава 17. У каждого свои секреты
К седьмому дню блуждания по ресторанам, закрытым клубам, игорным домам и кабакам Хавьер начал тихонько ненавидеть это расследование и убийцу инспектора. Столько шума, выпивки, запахов табака, спирта и наркотиков, слишком пестрых нарядов и слишком вульгарных женщин и слишком веселых мужчин — и все ради поимки одного человека!
Еще Ирр постоянно боялась и жалась к нему. Хавьер предлагал ей остаться дома, но гончая хотела поймать убийцу, потому что «умная, не глупые доны», и не отставала ни на шаг. Сейчас она тоже сидела в машине, крепко держалась за дверцу и не спешила выходить наружу.
— Хочешь, подожди здесь, — Хавьер положил свою ладонь поверх тонкой ладошки Ирр и сжал ее ледяные пальцы. — Или завтра сюда вместе сходим, а сегодня просто посидим в одном кафе на Первой линии. Там очень вкусные вафли с сиропом.
— Не маленькая, профессионал! Не нужны вафли, — гончая выдернула руку и нахмурилась. — Сегодня не нужны.
— Почему ты боишься идти?
Ирр быстро сбросила туфли, подогнула ноги к груди, поставив стопы на сиденье и тяжело вздохнула.
— Мы как-то встречались с одним парнем. Он с друзьями отмечал день рождения и меня тоже пригласил в ресторанчик. Приятно же, что позвали, правда? И не откажешь. Хотя свогор Браво запрещал мне ходить. Говорил, знакомы мало, нет доверия еще.
Очень хотелось отвести взгляд, а то и заткнуть уши. Хавьер знал порядком таких историй, как и то, что хорошо они не заканчиваются. Но не стал перебивать Ирр.
— …а он в конце пихает меня вперед, девка расплатится, говорит. Документы мои тоже швырнул, что не человек. И ушел с друзьями. Но хозяин в ресторанчике добрый был, три дочки у него и жена строгая. Попросил с уборкой помочь и посуду вымыть. Потом проводил до полицейского участка и сдал свогору Браво.
— Он ругался?
— Нет, смотрел строго очень, но недолго, а потом ушел. Дальше не знаю что, но на утро парень с компанией оказались в нашем участке. Три дня просидели в тюрьме за нападение на полицейского вержа, находящегося при исполнении.
— Я бы засадил на неделю.
Хавьер не выдержал и потянул руку, чтобы погладить Ирр по волосам. Гончая тяжело вздохнула-всхлипнула, по-звериному ткнула его носом в ладонь, затем прижалась совсем близко и обняла его за талию.
«Бывают отношения, которые не стоит начинать, если не готов их сделать серьезными» — говорил отец. Хавьер до конца не понимал всей глубины этой фразы, пока не встретил Ирр. Поэтому сейчас он тоже осторожно обнял девушку и поцеловал ее в макушку.
— Хороший ты, — проговорила она. — Много делаешь и ничего не требуешь взамен.
— Ты угощала меня пончиками. И бутербродами. Это многое значит.
— Нет, не серьезно. Даже не целуешь по-настоящему. Не пойму, зачем тогда помогаешь?
Той самой помощи были крохи. Хавьер прикупил какие-то вещи для Ирр, договорился и официально забрал ее из полицейского участка для помощи особому управлению, но по факту разрешил отсыпаться дома и только вечером брал на обходы злачных мест Второй линии. И то, потому что гончая сама просила. А еще Хавьер сделал для Ирр особые документы, которые разрешали без сопровождающего ходить по всем линиям Эбердинга.
— Меня радует твоя улыбка. Это как кусочек тепла и света в моей жизни.
Она нахмурила брови, затем покачала головой.
— Никудышная у тебя тогда жизнь, свогор следователь. Но я тебя не брошу.
И стиснула крепко-крепко. Силы ее тонким рукам было не занимать, но откуда тогда все эти истории про ресторан и прочее? Гончая всегда может отбиться от человека, даже от нескольких, что же мешало Ирр?
Спрашивать Хавьер не стал. У каждого есть свои секреты и право делиться ими тогда, когда посчитаешь нужным. А ему в самом деле нравилась улыбка Ирр. И то, как гончая сидит рядом, задрав нос.
Под темной вуалью не было видно ее лица, только губы, мастерски подкрашенные, чтобы подчеркнуть линию и объем. У настоящих доний и то и другое выражено не столь четко, а еще у них не бывало таких чуть вздернутых носов. Но это знал Хавьер, выросший среди них, а для человека попроще Ирр казалось настоящей аристократкой.
Она и отыгрывала ее как следует. Сразу начинала говорить правильно, демонстрировать великосветские жесты и держаться, как положено. За всю неделю их хождения по Второй линии, никто так и не заподозрил, что рядом с Хавьером верж. Даже пронырливый журналист назвал ее просто молодой любовницей, а не полицейской гончей.
У Ирр была «порода» и этого не отнять.
А еще — совсем нечеловеческое обаяние и искренность.
— И все равно не понимаю, зачем мы таскаемся по кабакам, — вздохнула она, выходя из машины.
— Монеты были у Морено еще до его смерти. Понимаешь? — Хавьер подставил ей локоть и пожалел, что под вуалью толком не разглядеть глаза. Ирр умела тысячу эмоций показывать только ими. — Кто-то забрал их, а затем убил инспектора и снова вложил одну ему в руку. Найдем какую-то зацепку — появится шанс поймать убийцу.
— Нет, не понимаю. Сложно ты думаешь, не найти таких улик, — возразила она.
— У меня свои осведомители.
— А ты расскажи! Они бестолковыми могут быть, вместе бы проверили. Или пошли по университетам, как советовал Дон Паук. Я бы узнала запах убийцы.
— Учебный год закончился, преподаватели и студенты разошлись по домам. Возможно, так было бы и быстрее, но даже свогор Кроу не примет в качестве улики твои показания. Нужно что-то более существенное. А если мы выйдем на убийцу через третьих лиц, то будет намного проще упечь его в тюрьму.
— Все равно не складно, — Ирр потрясла головой, после замерла, облизала губы и принюхалась. — Можно было и другими путями поискать, через артефакт, ты же говорил, что он особенный. И как узнал про монеты? Сложный ты, свогор следователь. Это все от неподходящего имени.
Спорить с ней было сложно, а еще — не особенно хотелось, поэтому Хавьер просто открыл перед Ирр дверь и пропустил ее вперед. Кабак средней руки, здесь уже от порога пахло выпивкой и дешевыми женскими духами, что все пахнут примерно одинаково. Света не хватало, он скупыми пучками выхватывал из темноты участки над постаментами, на каждом из которых извивались девушки-вержи. Хозяева этого кабака будто нарочно выбирали самых экзотических из них: у одной было целых восемь рук, другая полностью зеленая и с длинным тонким языком, которым облизывала шест, стоявший в центре ее постамента, у третьей нижняя половина тела будто взята у тонконогой лани.
