– Джон, я тебя совсем не знаю, но позволь спросить кое-что.
– Спрашивай что хочешь – легче будет.
– Ты… как бы это выразиться… влюблен в мисс Колгейт?
– Что? – Джона поразила не столько прямота Райана, сколько внутренний толчок, такой же, какой он вдруг чувствовал, когда обнаруживал в детективах Агаты Кристи, кто преступник. – Влюблен? Я…
– Хватит, хватит. Теперь порядок. Я работаю для добрых сил. И знаешь, это меня не удивляет.
– Что не удивляет? Я не говорил, что влюблен.
– Да у тебя на лбу яркий транспарант с именем Сьюзен.
– Ах ты, гаденыш.
– Успокойся. – Райан видел, что Джон не возражает против того, что слышит. На самом деле даже наоборот. – Я имею в виду, что вы оба исчезали, и надолго. Она – после авиакатастрофы три года назад, а ты годом раньше.
Джон не собирался это оспаривать.
– И что дальше? Куда ты клонишь?
Райан потер подбородок и напустил на себя преподавательский вид.
– Полагаю, это что-то новое. Потому что в противном случае ты бы уже просмотрел все фильмы с ней.
– В точку, доктор Эйнштейн.
– Когда вы встретились?
– Сегодня за обедом. В «Плюще».
Райан присвистнул.
– Послушай меня, Джон. Забирай все кассеты, а я доложу, что они пропали или украдены.
– Да?
– Да. И прибереги свои последние деньги. Я добавлю и алтарь, но здесь есть одна загвоздка.
– Без загвоздок на земле не было бы жизни.
Джон вдруг почувствовал прилив любви к этому странному молодому человеку.
– Ты должен будешь ответить мне на ряд вопросов для проверки твоих знаний, после того как прочитаешь сценарий, который я написал.
– Все по-честному. Заметано.
– Ладно. Тогда я закрываюсь, и мы сможем спокойно просканировать записи и погрузить эту штуку в твою машину.
Джон с Райаном подняли алтарь и перенесли его к прилавку, где Райан принялся считывать бар-коды. Джон оставил Райану свой адрес и номер телефона.
– Только попробуй дай их кому-нибудь, и от тебя мокрое место останется. А теперь позволь мне кое о чем спросить тебя, Райан. Зачем ты сделал этот алтарь? Ты ведь не из тех, кто любит выслеживать, потому что они не делают алтарей – они выслеживают. В чем твой интерес?
Райан поднял глаза на Джона, собираясь что-то сказать, потом явно передумал и начал говорить уже совсем другое:
– Понимаешь, всем нам нужна навязчивая идея, кумир. Мой кумир – Колгейт: 3184 Престуик-драйв, Бенедикт-каньон, водительские права штата Вайоминг за номером 3352511, телефон не указан, но сообщения можно оставлять Адаму Норвицу, агентство IPD.
Джон удивленно посмотрел на Райана:
– Она берет здесь кассеты напрокат.
Джон посмотрел на пленки: несколько серий постановки «Семейка Блумов», «Залив „Динамит“» и «Лики Трейс». «На гастролях со „Стальной горой“». Чушь.
– Есть еще причина, по которой тебе нравится Сьюзен Колгейт. Может, расскажешь?
– Верно. Полицейский сказал мне, что я был последним, кто оставил послание на ее телефоне до катастрофы – несколько лет назад. Не могу это объяснить. И вот сегодня вечером появляешься ты. Так что теперь я снова с ней связан.
Алтарь поместился на заднее сиденье. На улице было на удивление холодно, и Джон почувствовал озноб.
– Вот сценарий, – сказал Райан.
– Да, да, – ответил Джон.
– Послушай, Джон.
Джон остановился; он не привык к подобному обращению, но в данном случае не имел ничего против.
– Когда прочтешь сценарий, сразу мне позвони. Но это не все.
– А что еще?
– Звони мне, когда тебе будет нужно, и мы сможем поговорить о Сьюзен.
– Ты хоть понимаешь, как по-идиотски это звучит, Райан?
– По-идиотски или нет, но имей в виду. Другие люди не поймут, что значит, когда человека одолевают чувства. А это случается. И я тут ни при чем – дело в тебе, потому что ты влюблен и рано или поздно тебе понадобится выговориться. Другим этого не понять.
– Ладно, Райан, – рассмеялся Джон, – твоя взяла. Когда душа у меня будет петь, можешь быть моей Йоко Оно.
– Удачи, мистер Джонсон.
Джон поднял оба больших пальца вверх и немедленно погнал машину на Престуик, 3184, припарковался напротив, на другой стороне улицы, и посмотрел на маленький, выкрашенный синей краской дом Сьюзен, окруженный разросшимися декоративными кустами. Свет горел только над крыльцом. Час прошел в мучительном ожидании, но, кроме человека с собакой и проехавших мимо трех машин, никто не попался Джону на глаза. Он сдался и поздно ночью поехал домой. Улицы были на удивление пустынны, Джон заметил туман, но потом понял, что этого не может быть, потому что в Лос-Анджелесе никогда не бывает тумана. Зазвонил мобильник, но звонивший разъединился.
В ту ночь он так и не уснул. Он читал сценарий Райана и пил малиновый сок. Глядя на свой телефон, он думал о том, в какое время прилично позвонить Сьюзен. В половине восьмого? Слишком рано. В восемь? Да. Нет. Это безумие. В половине девятого? Привет, Сьюзен – да, я понимаю, рановато… В девять? Да, но как дождаться, как вытерпеть чернильный мрак и удушающую медлительность ночи?
К шести часам небо просветлело, и несколько голубей легко и стремительно пронеслись над кустами. Он отложил сценарий Райана – «Тунгуска». Хороший сценарий. Женщине из Техаса отец оставляет в наследство странный металлический обруч, похожий то ли на корону без драгоценностей, то ли на пяльцы для вышивания. Разглядывая обруч, она подносит его к экрану телевизора, но тут с неба обрушивается торнадо, превращающий Галвестон, где она живет, в пустынное место, усыпанное обломками фанеры, мебели, сломанными ветвями, игрушками, машинами и разорванной в клочья одеждой. Уцелела только комната героини. Оказывается, обруч – это вход в иной мир, обращающий психическую энергию человека в энергию ядерную.
Джон услышал глухое гудение – беговая дорожка Айвана пробудилась к жизни, как обычно, в шесть тридцать утра. Конец одиночеству! Джон подошел к Айвану, который, занимаясь на тренажере, одновременно смотрел утренние новости по старенькому телевизору, как всегда стоявшему на стуле.
– Джонни.
– Айван.
– Дерьмово выглядишь. Всю ночь не спал?
Тренажер Айвана был установлен на третий режим из десяти возможных.
– Да.
Такое случалось нередко.
– Смотрел что-нибудь хорошее?
– Да нет. Читал кое-что.
– Читал?
– Да, сценарий.
