– Не действует.
– А ты не можешь найти другого врача? Достать еще таблеток?
– Могу. Но не буду. Не теперь. Я чувствую себя такой… не знаю, как сказать… такой опустившейся, когда открыто охочусь за этими лекарствами. И потом доктор Кристенсен знает мою историю. А я не в настроении начинать все сначала с новым врачом.
– Значит, ты предпочитаешь терпеть?
– Пока да.
Ее волнение улеглось. Когда новости Си-Эн-Эн кончились, у Джона возникла идея. Он прошел в свою комнату и стал листать старую записную книжку. Столько телефонных номеров и имен, и среди них – ни одного друга. Джон задумался, почему люди теряют способность заводить друзей примерно в то же время, когда покупают первый дорогой гарнитур. Это не было жестким законом, но казалось достаточно верным показателем.
Перед ним мелькали странички, где были номера телефонов, воспоминания, деловые встречи, половые связи, сделки, мойка машин, заказ билетов на рейсы «Алитиалия» и «Вирджин», теннисный инвентарь – целый небольшой стадион людей, которые найдут Джону все, что ему нужно.
Он снял одежду, в которой ходил на работу, и бросил в кучу в углу. Ему было тошно чувствовать себя прилежным офисным мальчиком. Он порылся в шкафу и нашел кое-что из своей старой одежды, которую Дорис не успела выбросить, – старые, не сочетающиеся друг с другом рубашки и брюки, в которых он когда-то красил кухню и работал во дворе. Отныне каждый день он будет одеваться неформально.
Джон снова стал листать записную книжку. Среди прочих он наткнулся на имя Роджера, снимавшегося ребенком в эпоху «Семейства Партриджей». Когда Роджер вырос, то стал ужасно неопрятным, носил замызганную одежду из самой новой миланской коллекции, и его спутанные волосы пахли скотным двором. Джон забыл его полное имя, но прекрасно помнил, как тот выглядел в роли верного сына в давно уже сошедшем с экранов полицейском сериале.
И пусть сам Роджер стал грязным, но товар, который он поставлял, был самым лучшим. Джон нашел в столике у кровати тысячу восемьсот долларов, оставшиеся от пяти тысяч, которые Айван дал ему на месяц. Сплошные двадцатки, разбросанные по дну выдвижного ящичка. Он набрал номер Роджера, и вопреки всем ожиданиям тот оказался дома.
– Роджер, это Джон Джонсон.
– Счастливый странник!
– Да, это я.
Джон услышал в трубке чавканье.
– Ты что, ужинаешь? Давай я перезвоню.
Джон просто не мог представить Роджера за ужином не в ресторане.
– Да, ужинаю. А что ты хотел?
– Перезвони мне.
– Ладно.
У Роджера была сложная система дублирующих друг друга сотовых телефонов, чтобы избежать прослушивания со стороны властей. Через минуту телефон Джона зазвонил. Но даже тогда оба разговаривали намеками.
– Роджер, что бы ты дал человеку, которого мучают сильные боли?
– Боли – дело серьезное, Джон. Жизнь – это страдание. А поконкретнее?..
– Боли в спине.
– Ну… большинству для этого нужна тяжелая артиллерия.
– А у тебя хоть какая-нибудь есть?
– Имеется.
И они договорились встретиться завтра за ланчем в «Плюще».
Глава двадцать шестая
После легкого столкновения с другим «крайслером» за руль села Ванесса, а Джон перебрался на заднее сиденье, раскручивая теории, касающиеся Рэнди и его наполовину собранного багажа.
– Наркотики. Почти наверняка это наркотики.
– Нет, Джон, – сказала Ванесса. – Ни в банковских счетах, ни на карте Visa Сьюзен нет ничего, что указывало бы на такой отток наличности, который можно было бы связать с наркотиками.
– Ты раздобыла информацию о ее банковских счетах?
– Это я дал ей номер кредитной карты Сьюзен, – сказал Райан. – Он был в компьютере магазина. То есть я хочу сказать, что стоит кому-нибудь раздобыть номер вашей карты, и он сможет запросто вас клонировать.
– Не совсем так, – поправила Ванесса. – Чтобы клонировать человека, понадобится также номер его телефона.
– И зачем я вообще ломаю голову? – спросил Джон. – Таких компьютерно подкованных, как вы, я еще не встречал. Ты тут у нас за главного, Ванесса. Почему ты не скажешь мне, что нам следует делать дальше?
– Хорошо, скажу. Мы прямиком направляемся в Северный Голливуд к некой Дриме Нг.
– Она нумеролог, – вставил Райан.
– Да перестаньте вы ребячиться, – сказала Ванесса. – Сьюзен уже несколько лет дает каждый месяц Дриме Нг по две с половиной тысячи долларов.
– Я же говорил, это наркотики.
– Твоя бесконечная наивность меня утомляет, – сказала Ванесса и добавила: – И это говоришь ты, человек, который за последние шесть лет потратил почти два миллиона долларов на наркотики и на то, чтобы от них излечиться.
– Да? Так много? – спросил Джон.
– Возможно, и больше. Мне не удалось получить доступ к пакету данных из Женевы, – продолжала Ванесса, с легкостью преодолевая крутой поворот. – Тебе прекрасно известно, Джон, что потребление наркотиков идет исключительно по возрастающей. Оно не может месяц за месяцем оставаться стабильным на протяжении нескольких лет. Кроме того, я проверила состояние финансов мисс Дримы, и что же мы видим, кому, как ты думаешь, она каждый месяц выписывает чек?
– Кому? – спросил Райан.
– Рэнди Хексуму.
– Е… меня в ухо, – сказал Джон.
– Не надо так выражаться, – сказала Ванесса. – В любом случае мы уже почти приехали. Я заранее позвонила и договорилась, чтобы нам погадали.
– Что еще ты сделала такого, о чем я не знаю?
– Когда несколько минут назад вы оба расцепляли бамперы, я позвонила своему брату Марку, и сейчас он сидит в своей машине недалеко от дома Рэнди Монтарелли, и если ты согласен платить ему двадцать пять долларов в час плюс питание, он, возможно, кое-что выведает насчет того, куда отправляется багаж.
– И где вы только были, когда я ставил «Обратную сторону ненависти»? – спросил Джон. – Если б вы взяли дело в свои руки, это был бы хит.
– Нет, Джон. Тот фильм ничто не могло спасти.
Все трое замолчали. Они проехали еще немного, потом свернули с шоссе и припарковались у многоквартирного дома, в котором жила Дрима. У Джона было такое чувство, будто он все это уже видел. Запах в лифте был точно таким же, как и в коридорах его первой квартиры, – смесь кошачьей мочи, сигаретного дыма и чужих кухонь.
– Что мы сделаем, как только войдем, Джон? – спросила Ванесса.
Джон пожал плечами:
– На месте сообразим. Надеюсь. Поищем зацепки.
– Привет, – сказала Дрима, открывая дверь. – Заходите. Вы Ванесса?
