Я не знаю, что было внутри, но пахло чем-то ягодно-сладким.
— Можно сказать и так, — покивала я, — но ещё не разобралась, что именно.
— Помочь? — Радушно предложил мужчина и раньше, чем я ответила, неприязненно скривился. — Сейчас у меня всего две свободные минуты, маленькая. Но вечером…
Он не успел договорить, прерванный разлившейся по дому звонкой трелью, скривился ещё раз и, будто извиняясь, произнёс:
— Нужно идти. Император не отличается терпением и вполне может заявиться лично. Не думаю, что будет разумно знакомить вас сейчас.
Я охотно закивала, согласная с этим решением, а Арэн, подарив мне немного грустную улыбку на прощание, призвал портал и шагнул в него даже раньше, чем тот успел окончательно сформироваться.
И я снова осталась одна. С тугим свёртком на коленях и коробочкой на столе.
Любопытство заставило протянуть руку, откинуть крышку и с невольно расцветшей на губах улыбкой посмотреть на три изумительно красивых пирожных, украшенных съедобными цветами, кремовыми завитками, шоколадными бусинками.
Он принёс для меня пирожные.
А вчера убил человека на моих глазах.
И сжёг ещё одного в собственном доме.
В свёртке оказалось платье из тонкой, но удивительно тёплой мягкой ткани тёмно-синего цвета. Мой размер. Юбка расходилась вниз от бёдер мягкими плавными волнами вертикально вниз, всё от живота и выше было прочно, почти туго стянуто. Края рукавов, закрывающих костяшку запястья, и небольшой плавный вырез украшало тонкое, похожее на чёрную паутину кружево.
Я бы из гордости и упрямства не надела это на себя, не приняла бы подарок от этого человека, но какой у меня был выбор? Не идти же в чужом халате через всю Академию.
Иногда нужно переступать через свою гордость. Это способствует выживанию и избавляет от многих проблем.
Я уходила в одном лишь платье и замёрзла в тот же миг, как открыла входную дверь и порыв ветра налетел, словно всю ночь ждал у порога моего появления.
В общежитие добиралась бегом, прижимая к груди чудом не забытую книгу. А вот пирожные я оставила на столе вполне намерено, даже не притронувшись к ним.
Хорошо, что солнце в это время года поднималось поздно, и я вернулась к себе по темноте, никем не замеченная.
Почти никем.
Я только-только осторожно закрыла за собой дверь, невольно вздрогнув от громко щёлкнувшего замка, как в моё окно кто-то поскрёбся. Как будто ветви дерева.
Вот только под моим окном деревьев не росло.
Страх морозом прошёлся вдоль позвоночника, но я, с трудом пересиливая себя, всё равно подошла к окну и осторожно отодвинула в сторону край тяжёлой тёмной шторы.
В образовавшейся щели мне был хорошо виден сидящий на подоконнике с той стороны ворон. Крупный, с блестящими чёрными перьями, большими тёмно-фиолетовыми глазами и с любопытством склонённой на бок головой.
То, что существо не было простой обычной птицей, я поняла мгновенно. Даже не по его сверкнувшим насмешкой глазам, скорее по той неудержимой энергии, что пульсировала внутри.
Эта энергия не могла принадлежать обычной птице. Скорее… человеку.
Люди способны превращаться в птиц?!
Я думала, что уже ничему не удивлюсь, и только сейчас поняла, насколько сильно ошибалась.
Превращённый в ворона человек меня не просто удивил — он напугал, заставил пожалеть о том, что я покинула ректорский дом, где чувствовала себя пусть и не очень уютно, но зато хоть в безопасности.
Ворон, издевательски прищурив один глаз, перенёс вес своего тела на одну лапу, поднял вторую и выразительно поцарапал стекло.
Он хотел, чтобы я впустила его. Но стоит ли мне совершать подобную глупость?
Нет. Определённо, не стоит.
Вместо этого я сделала кое-что, что ранее совершать мне ещё не доводилось.
Вдох-выдох, не очень удачная попытка успокоиться, и я мысленно потянулась к тому, с кем уже имела опыт общения на расстоянии.
Ощущение присутствия лорда Араэдера появилось уже через десяток секунд, за которые ворон снова нетерпеливо поскрёбся в стекло.
Отдалённым гулом я услышала чей-то громкий властный голос, эхом разносимый по огромному холодному пространству, и ощутила… скуку. Смертельную скуку и желание прямо сейчас призвать портал и уйти… ко мне.
— М-м, — невнятно прокомментировала я это принадлежащее не мне желание, заодно привлекая внимание лорда Араэдера.
Птица с той стороны окна расценила этот звук за мои сомнения, в очередной раз поскреблась лапой и интенсивно закивала головой, словно пытаясь сказать, что мне совершенно точно нужно открыть окно и впустить её в комнату.
— Саша? — Похоже, мне удалось удивить ректора, мгновенно накинувшего на себя личину, за которой он скрыл от посторонних глаз наши переговоры, как уже делал, и я не уверена, что всего один раз.
Отлично понимая, что у меня есть всего несколько секунд на активные действия, прежде чем что-то заподозрившее создание всё поймёт и улетит, я втянула в грудь побольше воздуха и выпалила без раздумий:
— Здесь человек в обличье птицы!
Дальнейшие события развивались столь стремительно, что я при всём желании не могла за ними поспеть.
Птица, окончательно признавая в себе человека, отшатнулась от моего окна, словно обожгла об него лапы, и камнем сорвалась с подоконника, чтобы предпринять отчаянную попытку удрать.
Первая вспышка, белоснежной молнией прорезавшая мглу очень раннего утра, оплела ворона непробиваемым сверкающим коконом.
Вторая, лишь на долю секунды запоздавшая за первой, открыла портал с неровными сверкающими краями в шаге от меня, из которого неумолимым смертельным проклятьем вышел лорд Араэдер.
Третья вспышка открыла ещё один портал — на улице, прямо в воздухе высоко над землёй, и в него без промедлений была затянута обездвиженная птица, которая попросту не успела даже на землю рухнуть.
И тишина.
Плотная, хоть ножом режь и на хлеб намазывай, гнетущая, вынуждающая запоздало осознать произошедшее.
Или нет?
Я ничего не поняла. Что это всё-таки было за существо? Куда его утянуло порталом? Почему оно просило впустить его в комнату?
Лорд Араэдер медленно повернулся ко мне всем телом, но выглядел, не смотря на напряжение, нисколько не злым. По крайней мере, если он и злился, то точно не на меня.
Нет, на меня мужчина смотрел с каким-то странным очень довольным выражением лица, а в итоге широко улыбнулся и, не скрывая одобрения, похвалил:
— Ты поступила правильно. Я горжусь тобой.
Такие простые слова легли на душу приятной согревающей тяжестью. Мне стало так тепло и радостно от этого, что я с трудом удержала улыбку, но уголки губ то и дело подрагивали.
