Кир вздохнул, сжал в руках кружку и промолчал. В молчании мы посидели несколько долгих минут, пока он, справившись с мыслями, не спросил:
— Что ещё узнала?
— Единственный вариант избавиться от Вила — грохнуть его. Судить его никто не станет, к тому же у нас никаких доказательств, король даже слушать не будет, а больше нам идти некуда. Так что один вариант — убить.
Маг внимательно посмотрел мне в глаза, будто ища там ответ на какой-то свой вопрос.
— Ты поэтому к некромантам сунулась? Вздумала его убить? — в его голосе я отчётливо расслышала упрёк.
— У тебя есть идеи получше? — поджав губы, недовольно посмотрела на него.
Убить Вильгельма — единственный способ избавиться от него. Мы с Киром думали об этом ещё тогда, перед моим побегом, но тогда нас останавливали собственные возможности. Убить главнокомандующего королевской стражей не в наших силах.
По крайней мере пока.
У меня есть три года, чтобы это исправить. Но как научиться убивать на факультете, где одна теория? Поэтому мне и нужен был перевод — некроманты постоянно имеют дело со смертью. Да взять сегодняшний день — я за всю свою жизнь столько боевой магии не видела!
— У тебя есть я, — напомнил Кир с намёком.
— Нет, — я решительно покачала головой, — ты этого делать не будешь. Хотя бы потому, что он тебя и близко не подпустит.
Парень зло усмехнулся, откинулся на спинку стула и оттуда вопросил у меня:
— А тебя, после того, как ты переучишься на некроманта, подпустит?
Это был хороший вопрос, но и ответ у меня был. Улыбнувшись парню, я охотно ответила:
— У него нет выбора, ему нужно моё наследство.
— Мраков артефакт! — воскликнул Кир и с грохотом обрушил кулак на столешницу.
Жалобно зазвенела посуда, с трудом сдержалась казенная мебель, кулак парня сжался до выступивших вен и побелевших костяшек, а сам боевик с трудом сдерживал себя, чтобы ещё на чём-нибудь не выместить злость.
— Тс-с, — с укором посмотрела я на него, — не ори так. Об этом никто не должен знать, ты же понимаешь.
— Прекрасно я всё понимаю, — прикрыв глаза, он посидел так несколько минут, успокаиваясь.
Я сидела рядом, не мешая парню собирать мысли в кучу. Судя по его лицу, собирались только плохие мысли.
— А если шантажировать его? — предложил он и тут же скривился, будто ему подсунули что-то очень противное.
— Шантажировать человека, чтобы он не шантажировал тебя? — усмехнулась я, грустно покачала головой и призналась, — Я думала об этом. Вил хорошо позаботился о своих родственничках. Сестру выдал замуж за эльфийского посла, родителей упрятал в родовом замке.
— Ты не говорила с ними?
Я с укором посмотрела на парня:
— Появиться в родовом замке того, от кого скрываешься? Я не настолько глупа.
— Да ты вообще не глупа, — Кир задумчиво побарабанил пальцами по столешнице, устремив задумчивый взгляд куда-то в пространство.
Я себя глупой тоже никогда не считала. Мои действия, кажущиеся окружающим глупыми и эгоистичными, тщательно спланированы и детально продуманы, а также всегда имеют под собой твёрдый фундамент из уважительных причин, этим самым действиям способствующих.
Мой побег не был результатом страха, хотя не без этого тоже. Просто я отлично понимала, что получить ответы на свои вопросы из-за стен академии, глава которой как-то связана с моим злейшим врагом, невозможно. За мной здесь следили на каждом шагу, тщательно проверяли всё моё окружение, от которого из-за этого пришлось спешно отгораживаться, даже устраивали обыски в комнате! Последнего я никогда не могла застать, но была в этом уверена.
И лишь сбежав, старательно пряча себя столь долгое время, я смогла немного приоткрыть завесу происходящего абсурда, главой которого был Вильгельм.
— И что же ты сделала? — негромко спросил маг, глядя мне прямо в глаза.
Я с достоинством выдержала его взгляд, криво улыбнулась и ответила:
— Твои друзья постарались на славу.
— Это наши друзья, — точно такая же улыбка, хитрая и понимающая, расцвела на его губах.
О, нет. Это друзья Кира, это её друзья, но только не мои. Для этих людей я никогда не стану своей, а они не смогут доверять мне так, как доверяли ей.
Потому что я — это не она.
Они помогают мне только потому, что любили её.
— За младшей леди Дауканс ведётся наблюдение, — сообщила я другу, — приближаться к родовому имению было глупо, мы не стали рисковать. Библиотеки восточных королевств переворачиваются с ног на голову, потому что я почти уверена — артефакт не наш. Как он оказался у моей семьи и зачем понадобился Вильгельму, я не знаю. Но нужно узнать.
Перед мысленным взором появилось изображение злосчастного кулона в форме чёрного сердца, в центре которого притаилась одинокая ртутная капелька. Таинственное и опасное украшение, принесшее столько горя моей семье.
Я пыталась избавиться от него — выкинула в озеро в лесу. А затем ночью его принёс паренёк из ближайшей деревни, чтобы передать украшение в руки моего отца и повалиться на нашем пороге без дыхания.
Артефакт просто высосал его жизнь.
Я пыталась его сжечь, но с ним ничего не случилось. Пыталась уничтожить молотком — сломала молоток, не повредив кулона. Чего я только не пыталась с ним делать, всё было без толку. Украшение прочно прикипело к нашей семье.
— Узнаем, — серьёзно пообещал Кир.
Я прикусила губу и виновато посмотрела на него.
— Нет, — произнесла негромко, отводя взгляд, и продолжила, не глядя на него, — ты не должен засветиться. Кир, ты последний, кто у меня остался. Я не могу тебя потерять.
Непрошеные слёзы навернулись на глаза, соскользнули с ресничек и потекли по щекам. Я тут же принялась их вытирать, старательно не глядя на своего единственного друга, но он коснулся моей руки, успокаивающе её погладил и, заглянув мне в глаза, мягко произнес:
— Ивена, это и моё дело тоже. Я сам сделал свой выбор и готов отвечать за него.
Его голос звучал мягко, но непреклонно.
— Я не готова, чтобы ты отвечал за него, — прошептала я, сквозь слёзы глядя на его виноватое, но решительное выражение лица, — обещай мне, что будешь осторожен.
— И ты обещай мне, — потребовал он.
— Обещаю, — отозвалась я.
— Обещаю, — глухо произнёс он.
Мы замолчали, глядя друг другу в глаза. Не нужно было слов, чтобы выразить свои эмоции, всё это очень хорошо читалось в глазах — бездна вины, тьма сожаления, мрак непоколебимой холодной решимости, окруженные ледяными айсбергами яростной ненависти.
Эта смесь чувств не покидала нас почти два года.
