Там действительно была моя Ливари. Моя родная, самая дорогая, самая-самая… Ливари.
Она была такой, какой я её и запомнила — в зелёных глазах присущий только ей блеск, на губах лёгкая, сейчас немного грустная улыбка, тугая тёмная коса, перевязанная на конце золотой нитью. Я сама перевязывала их перед похоронами. И это зелёное платье, юбка которого водопадом струилась по её ногам, тоже выбирала я. Вот только надевала его не я — сестры Тьмы, проводящие похороны, с трудом оттащили рыдающую меня от её тела.
И сейчас я вновь была готова просто разреветься — рыдания уже сжали спазмом моё горло и сотрясали грудь, перекашивали моё лицо жуткой гримасой.
— Иви, не плачь, — с отчаянием в голосе взмолилась Ливари, протягивая ко мне руки.
Она в этот момент тоже едва ли не плакала, но… но мёртвые не плачут.
— Ливи, — прошептала я сквозь с трудом сдерживаемые рыдания, — Ливи…
— Иви, всё хорошо, слышишь? — произнесла она с отчаянным желанием меня успокоить.
Не контролируя себя, я с трудом сделала несколько разделяющих нас шагов, замерла напротив той, которую не видела уже несколько лет.
Той, что умерла из-за меня.
Той, что была точной моей копией.
Или я была её копией? Неудачной копией.
— Ливи, прости меня, — поток неконтролируемых слёз застилал глаза, мешал видеть её бледное лицо в темноте леса, — я так виновата перед тобой!
— Ивена, ты ни в чём не виновата! — воскликнула она и её звонкий голос болью отдался в моей груди.
— Виновата, — я зажмурилась, качая головой, и так ненавидя себя за всё произошедшее, — из-за меня он напал на тебя, я не смогла помочь тебе, не смогла вернуть тебя к жизни, я должна была быть готова ко всему, я должна была найти нужные знания, должна была знать, как спасти тебя…
В следующий момент все отголоски моего самообладания полетели в бездну, когда Ливи без лишних слов сжала меня в крепких объятьях. Я просто заревела в голос, не контролирую себя, зарыдала и завыла, с силой обнимая в ответ её холодное тело.
Которое больше никогда не будет тёплым. У неё больше не будет биться сердце, кровь не польётся по её венам, во рту не будет таять её любимый белый шоколад. Она не сможет бегать босиком по лугу, что был возле нашего родового поместья, не сможет испить холодной родниковой воды и не сможет надеть ни одно из своих платьев.
Она больше ничего не сможет сделать.
Потому что она мертва, её нет. По моей вине…
— Забери меня, — попросила я, с силой закусив губу, чтобы хоть как-то остановить свои рыдания.
— Нет, — решительно отказалась Ливари.
Решительно и зло.
Я отстранилась от неё, сквозь пелену слёз взглянула в её глаза и жалостливо спросила:
— Почему, Ливи? Я хочу быть с тобой, я хочу к тебе!
— Я не позволю тебе, — помотала она головой и вновь притянула меня к себе, сжимая до хруста костей, — слышишь меня? Я не позволю тебе умереть. Ты должна быть с Эмирилом — теперь должна. Это ваше время, это ваша судьба. Если ты уйдёшь от него во второй раз, он уже не переживёт этого. Не убивай его, Ивена, ты не можешь так с ним поступить.
— А как же ты? — чувствуя, что рыдания возвращаются, спросила я.
Мне ужасно не хотелось отпускать её.
— Я мертва, — жестко осадила она меня, — у меня началась новая история. А ты должна жить дальше, Ивена, потому что это твоя судьба. Ты должна! Я хочу, чтобы ты знала: в том, что произошло, нет твоей вины. Виноват кто угодно, но только не ты.
Ответить ей не было сил. Глаза и горло жгло, воздуха не хватало, всё тело трясло.
— Вильгельм Дауканс получит по заслугам, — мрачно добавила она, — Эмирил уже почти всё сделал, Вил на грани. Но не волнуйся, он не выкарабкается, моя Леди заберёт его.
— Твоя леди? — не поняла я.
— Моя Леди, — подтвердила Ливи, — вы называете её Смертью. Ивена, тебе не нужно быть некроманткой. Не гробь себя, сестрёнка, вернись к теоретикам. Будь историком, как хотела. Изучай языки, историю, открывай новое и неизведанное — к этому ты всегда стремилась. В этом твоё будущее, не в некромантии.
Я просто кивнула, цепляясь за Январи, как за спасительную соломинку.
— Не отталкивай Эмирила и верь ему, он — твоя судьба. Вы будете вместе. Кстати, передай ему от меня спасибо.
— За что? — слабо спросила я, чувствуя непонятное тепло, накатывающее волнами и стремительно погружающее меня в сон.
— За Вила, — усмехнулась сестрёнка, — Всё, любимая, тебе пора. Наше время на прощание закончилось.
Я не хотела уходить. Не хотела оставлять её, не хотела так сильно, что была готова отдать свою жизнь, но…
Но она была права. Права во всём. У неё новая история, а я должна продолжать жить.
— Я люблю тебя, — сказала я так искренне, как только могла, — люблю тебя больше жизни, Ливари. Ты всегда будешь со мной.
Я прижала ладонь к груди, положив её на неровно бьющееся сердце. Она всегда будет жить в моей душе, не зря же она у нас одна на двоих.
— Я буду присматривать за тобой, — пообещала Ливи, улыбаясь мне по-доброму, — за вами обоими. Береги себя, Ивена.
— И ты, — прошептала я почти беззвучно, сквозь слёзы наблюдая за тем, как тает её тело, растворяясь в темноте.
— Люблю, — донёс ветер её прощание, что ещё долго согревало моё болящее сердце.
28
Впервые за долгое время я проснулась без ощущения ненависти, вины и слепой жажды мести. Более того, я только сейчас осознала в полной мере, что жажда эта действительно была слепой. Вильгельм — один из лучших магов королевства, как могла я, магичка-недоучка, его убить?
Почему-то эта мысль пришла в голову только сейчас.
Какой же глупой я была. Но, с другой стороны, это была оправданная цель. И если бы надо было ради её воплощения умереть самой, я бы это сделала.
Плохо помня последние события, я не сразу поняла, что это за комната с белым потолком, в которой я была совершенно одна. Пытаясь оглядеться, я повернула голову и чуть пошевелилась, на что тело мгновенно отозвалось вспышкой приглушенной боли в животе.
Я невольно скривилась, сжав зубы, с трудом опёрлась на один локоть, откинула с себя одеяло и задрала край больничного белого платья, чтобы взглянуть туда, где невыносимо сильно болело.
Лишь сильное покраснение под целительской сетью, что прямо сейчас лечила мою рану. Точнее, избавлялась от её последствий. Пройдёт всего пара часов перед тем, как не останется даже боли и сеть растает сама по себе, впитавшись прохладной магией в кожу.
— Ивена? — прозвучал встревоженный мужской голос со стороны окна.
