Мартин опустил стекло.
– Мы должны быть в списке приглашенных, – ответил Мартин, называя свое имя и имя своей спутницы.
Охранник уставился в свой планшет и долго там что-то высматривал. Потом повернулся к Мартину:
– Да, действительно, Мартин Романович, ваши имена были в списке приглашенных, но недавно их заблокировали. Это означает, что вы посетить это мероприятие не можете. Я сожалею. Не могли бы вы отъехать, а то за вами уже выстроилась очередь из машин.
– Один – один… – хмыкнул Мартин и отъехал в сторону.
Василиса поняла, что сейчас ее выход. Она схватила телефон.
– Папочка, привет! Ты представляешь – беспредел! Меня и Мартина не пускают на открытие центра. Я отвечаю за сладкое! Что? Да я знаю, что
пирожные и торты пропустили. А нас нет! Ты же у меня самый главный, там же вся еда твоя! Они еще не знают, с кем связались! Пожалуйста, разрули ситуацию. – Потом она долго молчала в трубку, слушая, что говорит отец, и отключила связь.
– Мартин…
– Что? – с долей иронии повернулся к ней Мартин.
– Мне впервые отец отказал. Представляешь? Он для меня ничего сделать не может. Если нас вычеркнули, значит, вычеркнули…
– О’кей… У меня есть свои каналы. Моя очередь на звонок, – подбодрил ее Мартин.
Минут через пятнадцать его «мерседес» снова подъехал к этому же пропускному пункту.
– Мы приглашены на открытие этого уникального центра. Наши имена…
– Я запомнил ваши имена, – прервал охранник. – На вас нет пропуска.
– А вы проверьте еще разок, пожалуйста. – Мартин был сама любезность.
Лицо охранника вытянулось, он закрыл планшет.
– Проезжайте, ваше место…
Яна вышла из клуба. Ее трясло от нервного перевозбуждения, она шла, сама не зная, куда идет. Неожиданно перед ней выросла фигура Германа Викторовича.
– Яна, что с тобой? На тебе лица нет. Господи, почему ты мокрая? Что с твоей шубой? Ею словно пол мыли, хоть выжимай…
– Ой, Герман… Очень много вопросов. Поехали… Отвези меня в отель… Знаешь, где это?
– Ну, конечно. В центре. Это очень достойная «тройка», но всё равно не из дешевых из-за местоположения.
– В этом отеле все наши артисты остановились, с ними и заночую.
– Какие артисты?
– Волжского театра юного зрителя, – вяло отмахнулась Яна, у которой до сих пор в глазах стоял молчаливый Мартин в обнимку с Васей.
– Актеры… – эхом повторил Герман. – Так ты тоже актриса! Ну, конечно! Всё теперь сходится, и красота, и эксцентрика! Хотел бы я увидеть тебя в деле.
– Ты уже видел, – хмыкнула Цветкова. – Нет, я не актриса. У меня мама актриса, а у меня врожденный талант.
– Это видно! Но я, – несколько смутился Герман Викторович, – не вижу тебя на сцене Театра юного зрителя, ты, конечно, актриса более высокого полёта. В смысле я не это хотел сказать… – совсем запутался Леднев.
– Я поняла, что ты хотел сказать, – улыбнулась Яна.
– А еще сегодня я совершенно добросовестно выполняю роль извозчика. Замочил тебя кто-то другой, не я и не Изольда.
– Это точно, – подтвердила Яна.
Глава 14
Приехав в отель, Яна сейчас же направилась в номер Клавдии Ильиничны. Увидев ее, та всплеснула руками, начисто потеряв дар речи. Мокрая с ног до головы, Яна представляла устрашающее зрелище. Она вошла в номер, оставляя на ковролине мокрые следы, как водяная или утопленница. Сбросив на пол мокрый ком шубы, Яна направилась прямиком в ванную комнату, откуда и вышла в белом махровом гостиничном халате.
Она молча плюхнулась на диван и устало вытянула босые ноги.
Клавдия Ильинична засуетилась вокруг нее.
– Чаю, Яночка? – предложила она. – Горяченького? Тебе сейчас не помешает. И где же ты так наплавалась, а?
Яна тяжело вздохнула:
– Потом расскажу. Устала, ноги не держат. Клавдия Ильинична, можно я у вас останусь?
– Да, конечно! Какой разговор! У меня хороший номер, есть и диванчик, ляжешь, где захочешь. Возражения не принимаются, – затараторила Клавдия Ильинична. – Ой, как хорошо! А еще хорошо, что тебя никто не увидел, а то налетели бы.
Клавдия Ильинична наклонилась и подняла с пола мокрую шубу Яны, как дохлую собаку.
– Мать моя в ботах… Кажется, этой меховой шубе полный капец. На батарее ее сушить нельзя, пусть в коридоре на вешалке повисит, сейчас под нее тазик поставлю. А потом в химчистку…
Она посмотрела на Яну, но та уснула прямо на диване. Клавдия Ильинична аккуратно подсунула ей под голову подушку и накрыла своим одеялом.
Утром она отнесла шубу в химчистку, а вещи Яны в прачечную при отеле, благо здесь эти услуги предоставляли. Возвращаясь в номер, она подошла к стойке администратора. Девушка-администратор, на лацкане пиджака которой висел бейджик с именем «Дарья», приветливо ей улыбнулась:
– Чем могу быть полезна?
– Нужна ваша помощь. Скажите, пожалуйста, где можно приобрести приличный, но не очень дорогой наряд для сорокалетней элегантной женщины? У нас сегодня важное мероприятие.
– Открытие русско-чешского центра культуры? – вдруг уточнила администратор Дарья.
Клавдия Ильинична на секунду замерла.
– Вот-вот. Нужно выглядеть на миллион, а потратить всего несколько тысяч. Рублей, естественно.
Даша заулыбалась.
– Я вас поняла. Могу вам помочь. Напротив отеля есть бутик. Продавец-консультант может принести вам на примерку до десяти вещей. Нужны размер и ваши пожелания.
– Чтобы я без вас, душечка, делала? Сорок два – сорок четыре, рост сто семьдесят пять. Элегантная классика. Никакой экзотики, вы понимаете?
Дарья кивнула и что-то записала в своем блокнотике.
– Я всё поняла. Сейчас оформлю заказ. Принесут в номер. Ждите.
Когда Клавдия Ильинична поднялась на свой этаж. Яна, после душа завернутая в полотенце, сидела с ногами на диване и грызла яблоко. Перед ней на низком столике стояло зеркало, в котором она рассматривала свое осунувшееся лицо, свежие ссадины и россыпь синяков на плечах и руках.
– Ну, с Новым годом тебя, наша спасительница! Видишь, как разместили нас. Народ безумно рад. Банкет был на Новый год оплаченный. Сегодня сцену замечательную предоставляют, все просто счастливы. Но боюсь я, не рвать бы мне на себе волосы оттого, что это именно я упросила тебя сюда приехать. Что с тобой произошло? Это не Карл тебя избил? – села рядом Клавдия, с тревогой всматриваясь в лицо Яны. – У тебя в глазах такая боль. Мамы здесь твоей нет, но ты же знаешь, что можешь мне довериться.
Яна взяла расческу, разделила свои длинные волосы на две части и начала заплетать косичку. Это явно ее успокаивало.
