Во сне ты увидела путь к спасению
и преисполнилась радости
Дженни Холзер
1
Дженет открыла глаза — за мотельным окном первобытным блеском сияла Флорида. Залаяла собака, прогудел автомобиль, мужской голос пропел куплет из испанской песни. Дженет рассеянно дотронулась до шрама от пули под левым ребром, неровно зарубцевавшегося, выпуклого и твердого, как кусок жвачки, прилепленный под крышкой стола. Она не ожидала, что все сведется к такому простецкому рубцу. А чего я ждала — что шрам будет звездно-полосатый?
Внезапно кровь прилила к ее лицу. А детки-то мои — где? Она произвела скоропалительный переучет приблизительного местонахождения троих своих детей — ритуал, который совершала ежедневно с тех пор, как в 1958 году родился Уэйд. И только мысленно поместив всех своих отпрысков в их географические лунки, она завершила начатый вдох. Ведь сегодня они приедут сюда, в Орландо.
Дженет взглянула на стоявшие рядом с мотельной койкой часы: 7.03 утра. Пилюльное время. Она взяла две капсулы из специальной коробочки и проглотила, запив налитой еще вчера вечером из-под крана водой, выдохшейся и теперь отдающей металлом, как мелкие монетки. То, что в мотельных комнатах теперь стояли кофеварки, произвело на нее впечатление. Здравая мысль, чертовски здравая, — почему они сто лет назад этого не сделали? Почему все хорошее случается только теперь?
Пару дней назад ее дочь Сара сказала ей по телефону:
— Мам, ты хоть минералки купи. В этих развалюхах из-под крана разве что помои не текут. Просто непостижимо, что ты решила там остановиться.
— Но, дорогая, здесь не так уж и плохо.
— Приехала бы в «Пибоди», пожила с семьей. Я же тысячу раз говорила, что за все заплачу.
— Не в том дело, дорогая. Просто гостиница не должна стоить больше, чем эта.
— Мам, у НАСА специальные скидки в гостиницах... — Сара шумно выдохнула, признавая свое поражение: — Ладно, сдаюсь. Но не настолько уж ты бедная, чтобы прикидываться нищенкой из третьего мира.
Сара — были бы деньги, а остальное приложится! — точно такая же, как те двое. Бедность их не коснулась, война — тоже, но разве можно сказать про них, что это золото, а не дети, и Дженет никак не могла примириться с этим фактом. Благополучная жизнь превратила двух ее мальчиков во что угодно, только не в золото. В свинец? Силикон? Висмут? А вот Сара, Сара была почище золота — уголь, из которого выкристаллизовался алмаз, застывшая молния, разрезанная на яркие ленты и спрятанная в сейф.
Рядом с Дженет зазвонил телефон, и она сняла трубку. Это был Уэйд, и звонил он из пункта предварительного заключения в Орландо.
Дженет представила себе Уэйда в унылом бетонном коридоре, небритого и встрепанного, но излучающего все тот же «блеск» — искорку в глазах, унаследованную от отца. У Брайана ее не было, Саре она была не нужна, но Уэйд с блеском скользил по жизни, хотя, вполне вероятно, это было не лучшее качество, которое он мог унаследовать.
Уэйд. Дженет вспомнила, как однажды она ехала утром по Марин-драйв, высматривая мужчин определенного типа, дожидавшихся автобуса, который подбросит их до центра. Такой мужчина должен быть слегка потрепанным и на вершок не дотягивать до респектабельности; яснее ясного, что права у него отобрали за очередное ДТП, но это только делало его интереснее, и всякий раз, что Дженет улыбалась таким мужчинам из машины, они моментально опаляли ее ответной улыбкой. Таким был и Уэйд, таким остался в какой-то незамусоренной извилине памяти ее бывший супруг Тед.
— Дорогой, тебе не кажется, что ты уже слишком взрослый, чтобы звонить из тюрьмы? Даже звучит как-то глупо — «тюрьма».
— Мам, я больше не буду. Просто прокол вышел.
— Ладно, тогда — что случилось? По ошибке завез автобус с малолетками в канаву?
— Понимаешь, поцапались в баре, мам.
— Поцапались в баре, — со вкусом повторила Дженет.
— Знаю, знаю — думаешь, я не понимаю, как по-идиотски это звучит? Звоню, потому что мне нужно смотаться из этого отстойника. А прокатная машина осталась в баре.
— Где Бет? Почему бы ей тебя не подвезти?
— Она прилетит только днем.
— О'кей. Давай-ка все по порядку, дорогой. Как именно цапаются в баре?
— Расскажу — не поверишь.
— Ничего, в последнее время я научилась верить почти чему угодно. Можешь убедиться.
На другом конце провода помолчали.
— Подрался, потому что этот тип — сукин сын — измывался над Господом Богом.
— Над Господом Богом.
Это он шутит.
— Да, измывался.
— Каким образом?
— Грязно так, глупо. Говорит, мол, Бог ваш — просто жопа, никому ни хрена не помогает. И все пер и пер на рожон, так что пришлось его заткнуть. Кажется, его в тот день с работы турнули.
— Так ты решил вступиться за Господа Бога?
— Да, а что?
Полегче, полегче, Дженет.
— Уэйд, я знаю, Бет страшно религиозная. Ты что — тоже решил в религию удариться?
— Я? Может быть. Не знаю. Да. Нет. Смотря что ты имеешь в виду под религией. Бет она помогает, и может... — Уэйд помолчал. — Может, и я тоже утихомирюсь.
— Так, выходит, ты провел ночь в тюрьме?
— Все путем. Магазинный ворюга, Бубба, весит полтонны, меня всю ночь на ручках баюкал.
— Уэйд, я тебя забрать не смогу. Я сегодня с утра совсем квелая. И потом от машины, которую я взяла, воняет, как от монаха... и дороги здесь все белые, а от солнца меня размаривает.
— Мам, ну приезжай...
— Не будь ребенком. Тебе уже пятый десяток пошел. А ты что вытворяешь. Ты даже ке мог приехать вчера вовремя в гостиницу.
— Мне надо было заскочить к одному приятелю в Тампу. По пути остановился выпить. Слушай, я тебе не Брайан. Стал бы я сам в драку лезть, и потом...
— Все! Хватит. Вызови такси.
— Наличных не густо.
— Даже заплатить за такси? А как же ты в гостинице обходишься?
Уэйд ничего не ответил.
— Уэйд?
— Сара нас выручает, пока мы не выкрутимся.
Снова последовало неловкое молчание.
— Мам, ты могла бы меня забрать, если бы и вправду захотела. Сама знаешь.
— Да, может, и могла бы. Но я считаю, что тебе лучше позвонить своему отцу в... ну, как это место называется?
— «Мусипуси»... И вообще, я ему уже звонил.
