— Молодец, — сказал Тед. — Раз — и прямо в точку!
— Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Она была первой?
— Да. Но это длилось недолго. Я охладел к ней, она стала распускать обо мне слухи, так что я пообещал послать ее папаше моментальные снимки, на которых я снимал ее голой. С тех пор ничего о ней не слышал.
— Моментальные снимки?
— Да — чувствуешь, как давно это было, — но именно с тех пор я стал баловаться порнухой. Ты ведь ничего про это не знала, верно? В моем офисе стоял здоровенный сейф с черт-те чем.
— Тебе бы покопаться в интернете, Тед.
— Да. Но я как-то перегорел и решил отделаться от этого дерьма году в семьдесят пятом. Помню, я допоздна оставался в офисе — тогда он был на Данс-мюир-стрит — и осторожно, ящик за ящиком, выбрасывал все на свалку. Но стоило мне от этого отделаться, я почувствовал себя еще грязнее и еще более опустошенным, чем когда это было заперто у меня в офисе. Наверно, именно тогда я понял, что пути назад нет. Тогда-то я и стал портиться.
— В семьдесят пятом. Пожалуй, что и так. Я не понимала, что творится в твоей половой жизни. Думала, это работа так тебя угнетает, — я имею в виду, что ты бросил аэронавтику ради нефтепроводов. Мне казалось, у тебя такое ощущение, будто тебе подрезали крылья. Словно у тебя земля ушла из-под ног.
— А ты когда-нибудь изменяла мне?
— Нет. Но могла бы. С Бобом Лейном, твоим приятелем-бухгалтером, на той вечеринке, когда вы с Уэйдом подняли шумиху на лужайке. Я подошла к самому краю.
— Тот вечер был просто кошмар.
— Я проплакала весь следующий день на скамейке возле корта.
— Черт. Прости. Надо было тебе согласиться.
— Ты что — серьезно?
— Серьезно. Легкая интрижка тебя бы развлекла.
— Ты прав. Она бы меня развлекла.
— А ты знала про мои проблемы с наркотиками?
— Твои проблемы с наркотиками?
— Кокаин, в начале восьмидесятых. До упаду.
— Я такая дурочка в том, что касается этих штук, — вздохнула Дженет. — Именно поэтому ты и выходил сухим из воды.
— Да, поэтому.
— Так вот на что пошли наши сбережения, — смекнула наконец Дженет, — и обвал цен на рынке в восемьдесят седьмом тут ни при чем.
— В точку, дорогая. Прости.
— Дело прошлое, — вздохнула Дженет.
— Сейчас я еще не такое дерьмо, каким мог бы стать, не завяжи я с наркотиками. Но, во-первых, мне не хватает на них денег, а во-вторых, хотелось умереть чистеньким. Понятно объясняю.
Мало-помалу все становилось для Дженет на свои места.
— Так, значит, ты обанкротился, потому что ухлопал все деньги на наркотики?
— Ну да, раз — и нету.
— Хм.
В коридоре прислуга переругивалась из-за того, кто положил или не положил полотенца того или не того типа, который нужно.
— Можно тебя обнять? — спросил Тед.
— Прямо сейчас?
— Да, прямо сейчас.
Дженет взвесила все плюсы и минусы этого предложения.
— Я когда-то очень тебя любила, Тед Драммонд.
— Я тоже очень тебя любил, дорогая.
— Ты хочешь обнять меня?
— Да, я хочу тебя обнять.
— Наша дочурка летит в космос, Тед.
— Наша дочурка.
Немного погодя оба уже спали рядышком, как близнецы в утробе, рука об руку.
21
Из телефонной будки на главном бульваре Дайтоны Уэйд набрал личный номер Сары. Брайан отправился в близлежащий магазинчик, торговавший безделушками с космической символикой.
— Сара?
— А, это ты?
— Хм. Что значит: «А, это ты?»
— Что значит, то и значит.
— Ты в порядке?
— Да, я в порядке.
Творится что-то неладное.
— Что случилось, сестричка?
— Уэйд, ты правда меня отрываешь, когда звонишь так.
— А что такого — у тебя опять тренировки? Может, мне лучше позвонить в четыре утра?
— Я совсем не то имела в виду.
— Сара, что случилось?
— «Сара, что случилось», — передразнила его сестра.
У Уэйда закружилась голова, как будто он только что сошел с карусели.
— Послушай, Сара, так нечестно. Я понятия не имею, что случилось.
— Наконец-то я все узнала о Хауи и Аланне.
— Ох.
— То-то и дело, что ох.
— Откуда? Кто тебе сказал?
— Какая разница?
— Большая.
На другом конце Сара притихла. Она шмыгнула носом и, казалось, вот-вот расплачется.
— Черт, Сара, прости, — сказал Уэйд. — Я так тебе сочувствую, что мне просто плохо, действительно плохо.
Сара снова шмыгнула носом. На заднем плане слышались вопли громкоговорителя.
— Кто тебе сказал? — спросил Уэйд.
— Гордон.
— Гордон Брунсвик?
— Да, командир экипажа и муж Аланны — Гордон Брунсвик.
Только не уходи в защиту.
— Как? Почему?
Уэйд почувствовал, как Сара собирается с мыслями.
— Аланна проболталась. Потому что ты застал ее — их. Потому что она чувствует себя виноватой. Потому что она глупая корова.
— Понятно.
Звуки на заднем фоне стали громче — опять какая-то учебная тревога, орут по громкой связи. Уэйд постарался представить, что бы почувствовал он, если бы Бет ему изменила.
— Боже, я тебе правда сочувствую, Сара, — сказал он.
— Ничего-то ты не понимаешь.
— Не понимаю? Чего не понимаю?
— Меня беспокоит совсем не Хауи.
— Ты меня с ума сведешь, Сара. Как это тебя не беспокоит Хауи?
Сара вздохнула; в ее голосе теперь не слышалось и следа слез.
— Уэйд, ты ведь считаешь меня безупречной, правда?
— Ну... да. И всегда считал.
— Я больше не могу этого терпеть.
— Ну, совсем безупречных не быва...
— Заткнись, Уэйд.
— Сара?
— У меня был роман с Гордоном. Я никогда не чувствовала себя такой свободной.
Так, так. Все постепенно проясняется.
— Не мне кого-то судить, Сара.
