Кто мог быть настолько спокойным в этой ситуации? Да все. У всех нервы то ли закалены, то ли истрепаны до такой степени, что они могут вынести что угодно.
Кто действительно жалел бабку? Возможно, Эльвира. Но и у нее были к ней свои счеты.
Сам Аркадий ее терпеть не мог, но убивать брезговал.
Стасу в голову не придет такой глупый способ убийства. Он бы вломил от души пудовым кулаком, но не стал бы устраивать возню со шприцами. Лида, хоть и неглупая, но мараться не станет – у нее есть планы на будущее. Она наивно считает, что будущее будет. С другой стороны, она в то утро очень быстро взяла себя в руки, будто не удивилась произошедшему. Остается Диана. Этакая темная (на самом деле, блондинистая) лошадка с шарфиком. Шприцами и ядами она владеет по роду деятельности, но не станет же она так глупо подставляться! Такая скорее втихаря отравит, а цирк устраивать не будет.
Но кто-то же его устроил! В очередной раз Аркадий убедился, что о своей семье он знает наверняка лишь имена ее членов и не более того. Но с учетом того, что Диана мысленно называла себя Иоландой, он был неправ и в этом.
* * *
Примерно тем же самым занималась Эльвира на заводе оптики. Не столь быстро, как ее муж, но она все-таки думала. У нее был перерыв, она поела и задумалась. От усердия ее аж скрючило, и она сидела в позе креветки.
Конечно, всю жизнь она разрывалась между любовью и ненавистью к матери. Мать самовольно испортила жизнь дочери, отчего перед ней закрылись многие двери, а дочь была слишком доброй и слишком любила мать, чтобы ей противоречить. Мама всегда знала, как будет лучше. А Сонька и Петька этого не ценили. И что с ними стало? Один в тюрьме, другая не факт, что жива. То ли дело сама Эльвира. Всегда под материнским боком, с семьей, с традициями. Ее жизнь состоялась во многом благодаря матери. Поэтому она должна найти ее убийцу. О том, что она сделает с убийцей, она не задумывалась. Это было дело принципа, а принципы – вещь негибкая, простора для фантазии не дают.
У кого тянулись самые длинные мотивы из прошлого? У самой Эльвиры. У Аркадия, которого вынудили жениться на Эльвире. У Дианы, которой бабка в детстве сверлила зубы электродрелью, когда они у нее болели. По ее мнению, вести ребенка к зубному врачу означало, что за ребенком плохо ухаживают, отчего он болеет. Поэтому лечить больные зубы предпочитала сама. В итоге заболевала еще и психика.
Также мотив был у Лиды, которой бабка разбила очки костылем несколько месяцев назад, а один осколок поранил веко. Ей удалось вырваться и самостоятельно добраться до травмпункта, где соврала, что упала в подъезде. Страшно подумать, исходя из статистики травм, сколько народу покалечилось, падая в подъездах и наступая на швабры. Стас тоже мог ее прикончить из-за недавней обиды. Бабка обвиняла его в том, что он ворует еду где-то, иначе не мог бы вырасти таким здоровым. Обвинение сопровождалось бросками сапог из чемодана, швырянием ключей прицельно в голову и ударами костылей. Надо думать, что жители ближайших двух этажей тоже это слышали. Попытки убедить Зло, что Стас комплекцией похож на высокую крепкую Эльвиру, а не на худосочного Аркадия, ничем не кончились. Переорать Зло было невозможно. Ее даже электродрель во время ночных сверлений не заглушала полностью. Тогда ситуацию разрешила Лида, за деньги скрутив бабку.
Эльвира улыбнулась при мысли о ночных сверлениях. Это был прекрасный метод показать, что Смолины – настоящая семья и способны действовать вместе против внешнего врага. Врагом были соседи, громко включавшие музыку по вечерам. Поэтому им в отместку Смолины начинали сверлить посреди ночи, желательно в самое неудобное время, чтобы им досадить. Аркадий брал дрель (обычно она лежала в шкафу под замком), брал специальную доску и начинал сверлить. Остальные члены семьи начинали орать под звуки сверла (Диана в порядке исключения аккомпанировала крышками от кастрюль), а Зло кричало пуще всех. Затем, по прошествии примерно получаса, они вновь ложились спать.
Той ночью должно было быть сверление! Около трех часов ночи. Значит, убийство было совершено до этого времени.
С каждым днем Эльвира делала успехи в логике. Самостоятельное мышление, недоступное ей при матери, нравилось ей теперь все больше и больше.
* * *
Мытье полов на практике в больнице очень помогает мыслительной деятельности. Так казалось Диане, которая неторопливо драила полы травмпункта Комаровска. Занятые руки освобождали мышление, и она раздумывала над все тем же вопросом убийства. Легкое скольжение тряпки по полу намекало, что мысли будут такими же легкими и результативными.
Очевидно, что своей смертью бабка не могла бы умереть. Тот, кто заставляет окружающих плакать, должен знать, что их слезы станут ядом для него.
Кто мог это совершить? Да все подряд. Она бы не удивилась, если бы убийцей оказался Стас. С него станется прикончить кого-нибудь и даже не понять, что он натворил. Но этот спектакль – не его рук дело. Ему бы что попримитивнее – и он будет счастлив. А вот Лидка запросто может наворотить дел, учитывая ее склонность к рискованным отвлекающим маневрам. В памяти еще были свежи моменты, когда она за деньги отвлекала на себя бабку в моменты особо крупных скандалов. Тогда костыли летели прицельно в нее, а не в окружающих, что уменьшало средний общесемейный травматизм.
Диане, как будущей медсестре, приходилось постоянно оказывать помощь страдающим в междоусобных конфликтах. Чем только не дрались Смолины! В ход шли даже зубные щетки, зубной порошок, который бросали в глаза сопернику, ключи, старые вонючие сапоги без подошвы и многое другое. Благодаря этому Диана умела делать перевязки лучше всех на курсе.
Возвращаясь к вопросу убийства, она отметила про себя, что процедура лишения жизни была проведена со знанием дела, быстро и бесшумно. Если шум и был, то незначительный, и в расчет его можно было не принимать. Она пришла к выводу, что убийца – опасный человек. Но это было и так очевидно. Чертова тряпка, не стоит ей больше верить! Она везде легко скользит. Нужно что-то другое. Тогда и мысли получше будут.
– Диана! Привезли переломыша, пошли смотреть! – позвал ее одногруппник. Диана отставила швабру и направилась в смотровую, гадая, что же сломал новый пациент.
В травматологии не было такого аншлага, как в неврологии и кардиологии, где больные лежали слоями. Повезло.
* * *
Стас одолжил у одноклассников, сколько мог. Еще немного – и он начал бы врать, что он болен раком и деньги нужны на лечение, но его остановил собственный цветущий вид. Ну не выдаст он себя за умирающего! Разве что Лидка – сущий задохлик – могла сойти за больную. Хотя она здорова, как лошадь, просто выглядит бледной и усохшей. Страшно подумать, что с ней будет в старости, если доживет, конечно.
Но он решил не врать и не рисковать. Собранной суммы должно хватить на четверть долга…
Нужно быстрее найти убийцу и выжать из него деньги. Как, однако, подфартило с этим душегубством, можно разбогатеть.
Стас улыбнулся мысли, что в нем есть задатки коммерсанта. Больше улыбаться было нечему. Новая мысль стукнула в его тупую голову: а что, если попробовать отыграться? В тот раз не повезло, значит, повезет в этот. Тем более он уже успел соскучиться по ощущению карточного веера в руках.
