– То есть все зависело не от вашего Зла, и ее смерть ничего не решила. Так?
Иоланда вновь кивнула. А потом заговорила своим негромким однотонным голосом, который был наследием Дианы.
– Почему бы тебе не прийти ко мне в гости? Ты понравился семейке.
– Тебе, как я понял, тоже.
– Ты мне нужен, – кратко и бесповоротно заявила Иоланда. Таким голосом она могла бы говорить в случае, если понадобилось бы ломать Священную Спичку. Решительно и с далеко идущими последствиями. Да, Микулин ей нужен. Это была чистая правда. О ее подоплеке и оттенках ему знать необязательно.
Владимир улыбнулся и потянул за кончик ее шарфика. Иоланда не сопротивлялась. Ведь она была способна на то, что было противно Диане. Иоланда захватывала все больше процентов ее психики и потихоньку выселяла оттуда эксперименты с погодой и управлением ветрами. Оно и хорошо: хоть одна здоровая личность в теле появится.
* * *
– Где остальное? Ты заплатил нам копейки. А это нехорошо, – чрезмерно спокойно заявил бывший друг Стаса, попыхивая прилипшей к губе сигареткой.
– Я верну остаток, но чуть позже.
Бандформирование бывших друзей окружило его. Стас догадывался, что его будут бить, но как следует проникся этим ощущением только сейчас. Не понравилось. Ему захотелось пересидеть в окопе следующие несколько минут, в каске и бронежилете.
– Ну негде мне взять денег…
Получилось жалобно и бестолково. За одну эту фразу он сам обсмеял бы кого угодно и плюнул бы ему под ноги. Но сейчас плюнули ему. В лицо.
– Продай почку. Продай своих сестричек, – спокойно и рассудительно сказал самый старший.
– Я найду деньги, обещаю, пацаны…
Фальшь сквозила во всем, начиная с интонации и заканчивая смыслом предложения. Актерское мастерство отсутствовало напрочь, а ведь любой подросток умеет в совершенстве врать и прикидываться. В данном случае можно было списать растерянность на страх. Главарь, он же самый старший и самый наглый (как любой главарь и вообще начальник), лениво ударил Стаса тяжелым кулаком в скулу. Попытка уклониться была почти успешной, если не считать того, что остальные его повалили на землю и принялись избивать ногами.
Домой он дотащился с большим трудом, преисполненный решимостью найти эти проклятые деньги хоть где-нибудь. Тот путь к богатству, который открылся ему при падении ковра, был слишком долгим. Требовалось действовать молниеносно, потому что теперь начинали нарастать двузначные проценты. Решимости было хоть отбавляй, только непонятно, к чему конкретно ее применить.
* * *
Эльвира немного удивилась, почему сын пришел и рухнул на свое лежбище без слов, почему Диана замотала шею так, что не было видно ни сантиметра кожи, также ее напряг тот факт, что младшая дочь явилась какой-то взвинченной и не обращала ни на что внимания. Тот факт, что муж до самого вечера прощупывал себе горло и вертелся перед начищенным чайником как перед зеркалом, практически выпал из поля зрения.
Главным событием дня для Эльвиры было то, что она поняла, что всю жизнь она жила в шестиэтажке, а не в пятиэтажке, как думала последние тридцать лет. Впервые за всю жизнь она подняла голову и остановилась перед собственным подъездом, совершенно оглушенная. Шесть этажей! Мама никогда не обсуждала с ней вопрос этажности их дома, хотя стоило бы. Она была права: дочь совершенно тупа и не пригодна к жизни. Она правильно поступила, что лишила ее возможности сдать выпускные экзамены в школе, хотя изначально не предполагала этого делать. Просто когда ее сестра, та самая, которой Стас впарил маслобойку, отказалась отчитываться в письмах, как одевается, мама распсиховалась, на нервной почве избила Соньку, после чего прихватила своих детей в экстренную поездку к сестре. То, что у Эльвиры через день начинались экзамены, ее не волновало. Нельзя было оставить тупую дочь без присмотра. И вторую тоже. Их брат уже сидел в тюрьме, так он был под лучшим из возможных присмотров и в безопасности для себя и окружающих.
Поэтому Эльвира окончила школу со справкой, потому что мама устроила сногсшибательный скандал у сестры и попутно избила всех подряд. Досталось даже соседям, прибежавшим на вопли. На экзамены приехать Смолины не успели, уважительной причины не было, поэтому Эльвира осталась со справкой. Зло пристроило ее в некий техникум, куда можно было попасть со справкой, но Эльвира вылетела оттуда к концу первого курса, скрыв это от мамы, чтобы ее не расстраивать и не получить гантелей в оставшиеся шесть зубов. Официально мать считала ее сборщицей микросхем, и Эльвира послушно писала это во всех анкетах. Она даже забыла, на какую специальность ее отправили изначально, вроде, действительно что-то было связано с микросхемами.
Возможно, это даже хорошо, что все так получилось. Свое место в жизни она нашла, пусть для этого и пришлось врать маме тридцать лет подряд, стабильность была, чего же еще надо? А то, что тупая, так она такая не одна. Кстати о тупых. Где-то здесь был ее сын. А, вон он Стас, лежит бревном.
– Ты не заболел? – спросила она сына.
– Устал в школе, – прохрипел он.
Диана фыркнула в кулак. Внутренняя Иоланда была смешливой. Подумать только, этот кретин устал! У него мозги весом в пять граммов и величиной с Лидкину грудь, а интеллект замещен гормонами. Кого еще в школе все время пытаются оставить на второй год и всякий раз брезгуют? Иоланда ощутила, что должна уступить место Диане. Диана огляделась: карандаш сестры, один из тех, что разрубались на три части, был остро заточен, будто она собралась заколоть кого-то. Хороший знак. Этим можно воспользоваться. Нужно написать записку матери о том, что она приведет Бальтазара. То есть Владимира. Но ему больше подходило имя Бальтазар. Диана взяла листок и уже занесла карандаш, как одумалась. Если что-то сказать заранее, скандала не оберешься. В правление Зла любые изменения, даже сдвинутая тряпка, вызывали чудовищные истерики. Возможно, правление Эльвиры будет таким же. Диана отложила карандаш. Острая заточка – острый вопрос. Будет конфликт. Спасибо за намек.
Аркадий уже вторые сутки испытывал необъяснимый дискомфорт в горле. Было неприятно глотать, при этом боли не было. Как будто посреди горла застрял комок. Сегодня ощущение усилилось. Он не был ипохондриком, но комок его беспокоил, так как не оставлял его в покое ни на минуту. «Наверное, проблемы со щитовидкой», – подумал Аркадий. Возможно, ему придется сходить к эндокринологу.
Жаль, что при неприятностях со щитовидной железой люди сразу идут к врачу, а при проблемах с психикой шифруются до последнего. Несправедливо по отношению к психике.
* * *
Так было заведено, что неприятные вещи продумывала Диана, и все планирование было на ней. Иоланда же брала на себя коммуникативные и исполнительские функции. Так было проще, умные и говорящие были разделены. В любой момент Диана могла переключить режим и стать Иоландой. Она прекрасно понимала, что вся система личностей была немного странной и что большинство людей обходятся исключительно своей первой личностью. И что с того? Большинство людей не попадали даже в половину тех ситуаций, в каких побывала Диана. Ей одной этого было слишком много. Иоланда делила с ней эту нагрузку. В планах было появление Ариадны, но это позже. Сначала Иоланда должна исполнить свою роль. Эти персонажи не появились сами, это были роли по сути. Ведь актеры перед съемками вживаются в образ, становятся совсем другими людьми, а потом «выходят» из образа, и ничего, не сходят с ума. Чем же хуже Диана? У нее есть два персонажа, чьи образы были полезны и относительно просты. Так что Диана не беспокоилась по поводу толпы народа в мозге: она просто актриса внутри, но нигде не снимается. Как-то раз ее изрядно повеселила мысль, что экранизацию ее жизни никто не смог бы смотреть. А если и смог бы, то не поверил бы.
