– Ты что? – раздался взволнованный голос Кати.
– Что здесь написано? – выдавил из себя Стас.
Лида хихикнула. Не зря же она битый час расписывала краской из баллончика листы ватмана и вешала их на этот заброшенный сорок четвертый дом. «Себя лучше продай!», «Люди не продаются», «Ты должен 94 тыщи», эти надписи красной краской должны были подействовать на Стаса.
– Слышь, что здесь написано? – повторил Стас.
– Где именно? – в недоумении спросила Катя.
– Ну вот, на заборе и на доме. Красным цветом.
– В упор не вижу. Пошли дальше, – капризно протянула она. – Погреемся.
Стас хотел еще что-то сказать, но осекся. Все шло по плану. Именно такую реакцию он и должен был дать. Лида, пригнувшись, кралась вдоль забора и слушала дальше.
Парочка дошла до следующего дома, где Лида по согласованию с хозяевами вывесила на забор ватманский лист с теми же надписями, что и на соседнем заборе.
– Что тут опять? – напрягся Стас.
– Где? Ты стал какой-то странный, – наигранно произнесла Катя и чуть не рассмеялась. Трудно, наверное, сниматься в комедиях, ничем не выдавая, что тебе дико смешно.
– Нет, все в норме.
Он украдкой пощупал себе лоб, но так и не понял, была у него температура или нет.
– С тобой точно все в порядке? – настойчиво осведомилась Катя. Стас неуверенно кивнул. Начиналась самая неприятная часть операции, ради которой Лиде пришлось делать бегом большой крюк. Зная об этом, Катя шла медленно и по возможности тянула время, громко восхищаясь грязными окрестностями. Стас все время пытался обернуться на плакаты, но Катя в порыве вдохновения взяла его за локоть. Оборачиваться стало неудобно. Это породило новую проблему: Лиде нужно было перебежать к дому, но Стас теперь смотрел только вперед и узнал бы ее в любом случае. Лида присела за очередным забором и выбросила из-за него пару камешков. Катя их заметила и неожиданно для спутника остановилась посреди подмерзшей лужи. Стас повернулся к ней и вляпался в грязь. И все это происходило посреди проезжей части с канавками. Кате надо было удержать на себе его взгляд какое-то время любыми средствами.
– Стас! – прерывистым голосом начала она и сделала влюбленный вид. – Стас!
– Что?
– Ты мне очень нравишься! Никогда не встречала похожих на тебя!
И правда: человечеству повезло, что Стас такой один. Эх, чего только не сделаешь, чтобы тебя больше не продавали за чужие грехи, даже в любви продавцу тебя самой признаешься.
– Стас! Поцелуй меня!
Восклицательные знаки лезли в каждом слове. Бредовость речи смешила Катю. Но отвлекающий маневр того стоил. Стас схватил ее своими сильными руками и привлек к себе, все еще стоя в грязи. Это позволило его сестре перемахнуть через нужный забор незамеченной.
После этой полосы препятствий в виде шести заборов в пять минут физкультурница, как честный человек, обязана поставить ей пять в году. Поставит, куда денется. Лида была одной из лучших в классе по этому предмету.
– Пойдем быстрее, – раздался голос Кати.
– Мне уже не терпится…
Конечно, не терпится. Не зря же потратили на макияж триста рублей и полчаса на репетиции вожделения перед дохлой мышью на чердаке. Может, Кате имеет смысл поступать в театральное училище?
Лида тихонько открыла изнутри ворота, отодвинув щеколду, и снова отбежала за сарай, уже давно открытый. Катя и Стас вошли на территорию дома, и Катя заперла ворота. Лида инстинктивно вжалась покрепче в стенку сарая.
– Стасик, милый, – тут послышались звуки настырных поцелуев, – сходи в сарай, возьми канистру воды. А я пока дом открою.
Опять эти чавкающие звуки, будто кто по грязи телепается. Лида не подозревала, что хваленая романтика оборачивается таким противным звукорядом. Не хотела бы она слушать подобные звуки, и даже производить их с Микулиным. Даже с Микулиным. А нет, попробовать можно.
– Сейчас вернусь, и мы… погреемся…
Дверь в сарай открылась, судя по еле слышному скрипу. Лида едва дышала и вытянулась по стойке смирно за углом, будто от этого что-то зависело.
– Вон там, чуть дальше, – крикнула Катя. – Да, правее, в глубине. Возьми фонарик на полочке.
Лида выглянула из-за угла. Катя поманила ее кивком, Лида выскочила из-за угла и захлопнула дверь. Подпереть дверь здоровенным ломом, поставленным наискосок, было несложно, тем более, что они заранее озаботились вопросом, на что лом будет опираться, но дверь держать все равно пришлось, потому что Стас пытался вырваться. Ситуация усугублялась тем, что приходилось молчать, чтобы он впоследствии не опознал сестру по голосу. Короткий обмен вопросительными взглядами, кивок, и обе направились к выходу. Только пройдя пару домов и сняв ватманские листы, Лида позволила себе перевести дыхание.
– Это было гениально!
– То есть печенье отработала? – усмехнулась Катя. – Какой же слюнявый у тебя брат, прямо хочется рот прополоскать…
– Обязательно передам ему твой отзыв.
– Так и вижу, как сегодня вечером этот Мышка и его родители вернутся домой и обнаружат в сарае этого работорговца…
– Мышка может еще лежать в больнице со своим абсцессом, – заметила Лида. – Но родители должны прийти.
– Все равно вечером здесь будет нескучно.
– А уж когда тетрадку найдут, то веселье зашкалит, – предположила Лида.
– Неплохой сегодня день получился, правда? И репетиция была шикарная, и грязный секрет узнали, и поесть удастся.
* * *
А вот Диана не могла сказать то же самое про свой день, даже если бы хотела говорить. Иоланда отключилась напрочь. Но это еще полбеды. Более серьезной проблемой оказалось то, что дома она приобрела новый шрам. Точнее, будущий шрам, потому что сейчас это был длинный, но неглубокий порез на ладони. Рану она промыла, обработала по всем правилам, но ладонь все же болела. Спать будет трудно.
Поскольку правая рука была невредимой, Диана села писать записку о произошедшем. Пусть остальные почитают. Талант сказителя у нее был весьма посредственный, говорить вслух она терпеть не могла, записками изъясняться не всегда было к месту, выручали только жесты. Но произошедшее жестами не расписать. Итак… «Я пришла домой и села на новую кровать. Оперлась на нее руками. Из покрывала торчало бритвенное лезвие, которое было незаметным, и оно порезало мне ладонь. Это сделал кто-то из тех, кто живет дома, потому что покрывало грузчики не трогали».
Диана перечитала записку. За докладную сойдет. Дома со всеми следует общаться только в официальном стиле, а лучше в присутствии личной охраны.
* * *
Еще хуже день складывался у Стаса. Чертова красотка заманила его в какой-то сарай и закрыла. А если сюда вообще никто не придет? Что вообще лучше: объясняться, как он сюда попал, или гнить черт знает сколько, пытаясь выбраться самостоятельно? Кромешная тьма усугубляла бешенство, а фонарик сел после двух минут использования. Садовый инвентарь в виде граблей и лопат служил неплохой ловушкой, грабли разок ударили его по голове, и Стас счел за лучшее сесть на собственный рюкзак. Все лучше, чем на голой земле морозить внутренности.
