Подфартило, черт возьми, с наследственностью. Можно продаться генетикам для исследований, кормить будут всю жизнь. Психиатры тоже будут рады, с них тогда жилье. Лида улыбнулась своим мыслям.
Лаборантка окликнула ее и протянула бумаги. Лицо ее выражало сочувствие.
– Ты ему кто?
– Сестра-близнец.
– Бегом в больницу, чем быстрее, тем лучше.
– Ясно.
Лида пробежалась по зданию, пусть слышат, что она выполняет пожелание и вообще изо всех сил заботится о брате, и выскочила на улицу. Под светом фонаря она прочитала результат анализа крови и поняла, что у Стаса сепсис. Заражение крови, проще говоря. Это когда микробы чувствуют себя прекрасно, а человек наоборот. Явно результат злого умысла, подумала она. Ну не бывает такого среди полного здоровья и без ранений.
* * *
Лида все поняла, едва войдя на этаж. Трясущийся отец и сидящая на полу мать с неизменно равнодушным лицом только подняли на нее красные глаза, как она уже поняла, что случилось.
– Умер? – уточнила она и услышала свою интонацию со стороны. Зло наорало бы за столь невнятную интонацию. Переживания надо демонстрировать, иначе зачем они нужны.
Аркадий кивнул и уткнулся лицом в колени. Спина мелко затряслась. Лида никогда не видела его в таком состоянии, и ей стало некомфортно. Захотелось отвернуться, а лучше спрятаться.
– Сказали, почти все органы разом отказали, пытались что-то сделать, но бесполезно. Говорят, давно не видели ничего подобного.
– А… во сколько это случилось? – Лидке стало неожиданно жарко.
– Где-то через час после твоего отъезда, – сообщила Эльвира и продолжила смотреть в стену, как делала обычно.
На момент смерти брата Лидка была в лаборатории или ела пирожки. Хорошо, что сейчас живот не урчит, было бы неловко. Теперь надо как-то сыграть реакцию печали по брату, иначе это вызовет подозрения. Ситуация была крайне нестандартной, подобрать под нее выражение лица было затруднительно. Но пока она натурально пребывала в шоке, и его играть не требовалось. Она подумала, что надо сообщить все Диане. Заодно дома удастся скрыть собственную неэмоциональную реакцию, сестре все равно, какие актерские таланты она проявит в соседней комнате.
– Я поеду домой сообщить Диане. Вот результаты анализов, – пробормотала Лида, положила бумаги на кресло и поспешно ушла.
Небо было звездным. Какая прекрасная ночь. Лида за всю жизнь буквально пару раз бывала в это время на улице. Можно и прогуляться по такому случаю до Тайного дома, а уже потом двинуть в хрычовник. Терять все равно нечего, и речь не о зубах, можно позволить себе небольшую вольность.
* * *
Диана восприняла новость молча, но было видно, что она взволнована. Ну еще бы. Не каждый день загадочно мрет единственный брат. Диана в записке уточнила, какой диагноз исходил из анализа, и Лида честно ответила, что сепсис. Диана страшно удивилась и принялась слоняться по квартире. Лиде стало жарко, она разделась до футболки, и пошла на кухню выпить воды. Диане, тоже, как выяснилось, захотелось освежиться. Молча посидели, выпили по металлической кружке каждая, и разошлись.
Лида легла на кровать и завела руки за голову. Из этой самой головы не лез разговор с Катей.
– Стас умер, – громко сказала Лида, едва войдя на чердак. Катя повернулась набок.
– Поздравляю. А Игорь еще жив.
– Спасибо. Нас больше никто не продаст, – прошептала она. Катя улыбнулась.
– Не продаст.
– Мне совсем его не жаль. Это как-то неправильно, но все же. Кстати, он умер через час после моего отъезда.
– Совесть? Заткни ее обратно, – посоветовала Катя. – У тебя воспитание далеко ушло от стандартного, не пытайся вести себя как все. Не прикидывайся хотя бы здесь.
Лида села на какую-то коробку. Она была обескуражена, как все быстро произошло. Был брат – и нет.
– Мир ничего не потерял, и ты тоже, – спокойно сказала Катя, садясь рядом. – У него кроме почек ничего хорошего не было.
– Сердце и роговица, – автоматически поддакнула Лида.
Какое-то время они сидели молча на огромной перевернутой коробке. Катя таращилась на Лиду, а та смотрела в стену. Это было не самое плодотворное занятие, но очень напряженное.
– Пиджак будешь носить? – встрепенулась Катя.
– Да, – без колебаний ответила Лида. – Может быть, куплю еще один.
Сегодня все снова изменилось вроде как к лучшему. Второй раз в жизни. Непривычно до мурашек по коже. А сколько шмотья можно будет выбросить, сколько места освободится дома.
* * *
После похорон Стаса, на которых родители не рыдали, но заламывали руки ради немногочисленных свидетелей, а сестры из вежливости пошмыгали носами, поредевшее семейство вернулось домой в полном молчании. Все будто уподобились Диане в плане акустики. Кто сидел на кровати, кто смотрел в окно, кто читал медицинский справочник, а потом ушел в Тайный Дом. Диана написала записку, что сходит ненадолго заполнить документацию по практике в больницу, хотя всем было глубоко все равно, куда она намылилась. Бабушка бы проконтролировала куда тщательнее. Эльвира не стала этого делать, потому что полезла разбирать барахло сына. Аркадий предпочел не бередить душу и просто лежал на кровати.
Джип Микулина припарковался возле центральной площади с видом на неработающий зимой фонтан. Во время оттепели, какая была сейчас, любой выход на улицу превращался в океанский круиз задаром. Диана кое-как доплыла до машины, повезло, что акулы и пираньи из луж не пытались ее покусать. После приветственной пятиминутки разврата Владимир отстранился и заглянул в глаза Иоланде (давненько ее не включали).
– Как ты?
– Живу.
– Тебе можно как-то помочь сейчас… после этой истории с твоим братом?
– Все в порядке, спасибо.
Иоланда подпустила в голос хорошо рассчитанную дозу усталости. Какая молодец. Пора становиться преподавателем в театральном институте, и плевать, что она ни разу не видела ни одного фильма.
– Поехали ко мне? – предложил Владимир, распуская шарфик Иоланды. Она кивнула. Хоть что-то позитивное за день, а не эти унылые морды домашних.
* * *
Эльвира надумала растравить себе остатки души и принялась копаться в вещах сына. Грязные вонючие носки, старые свитера (Зло не разрешало ничего покупать и зорко следило за этим), порванные брюки соседствовали с неожиданно чистой майкой. Ничего интересного. В тумбочке валялись какие-то мятые тетрадки, матерные записочки и заплеванные бумажки. Эльвира разворачивала каждую записочку и внимательно ее читала, ощущая вину за недостаточный контроль за сыном после смерти Зла. Ох, еще и ее смерть не расследовали… Когда-то раньше она додумалась, что убийцей была одна из дочерей, поэтому смерть Стаса никак не облегчала расследование. Единственное хорошее, что было во всей ситуации, так это не надо отмазываться в полиции от истории с наркотой, взамен вышла на первый план история со смертью Стаса.
