Но в день, когда я получил телеграмму от Сашки, все стало складываться в мою пользу. Я сбегал на главпочтамт и получил «до востреб» десятку. По дороге обратно в универ купил пирожков и выпил стакан газировки. На полный желудок думалось веселее, и поэтому на кафедру я шел с залихватским настроем: «Или пан, или пропал!»
Спаленко встретила меня язвительно:
– Вы еще и опаздывать умудряетесь! Все, сил моих больше нет с вами бороться. Идите к заведующей кафедре – Вере Ниловне Нахимовой. Пусть она сама лично примет у вас экзамен.
Вера Ниловна – преподаватель на порядок выше Людмилы Трофимовны. И расчет последней был прост. Уж если я не смог сдать экзамен ей, то Нахимовой и подавно не сдам.
Вера Ниловна – строгая, черноволосая с проблесками седины женщина далеко уже постбальзаковского возраста, но сохранившая статность и красоту немолодой итальянки, – встретила меня на удивление приветливо. Как уж там выстроились звезды на небесах, в какую там линейку по отношению к планетам Солнечной системы, мне неведомо. Вера Ниловна милостиво согласилась принять у меня экзамен!
Ну как же приятно провести время с интеллигентным человеком! Вера Ниловна не только внимательно выслушивала мои ответы, в отличие от Спаленко-айсберга, но и периодически одобрительно кивала. Скорее всего, она думала о чем-то своем, а кивание было чисто механическим, зато я думал, что освоил предмет выше всякой похвалы.
– Что ж, – подытожила она, как итальянская графиня, – ваши знания заслуживают твердой «тройки». Я предполагала, что будет гораздо хуже. По-моему, вы могли на таком посредственном уровне сдать и раньше.
Пересмотрев еще раз все мои листочки, она отодвинула их в сторону и взяла в руки зачетку. Еще мгновение, и заветное «Удовл.» появилось на разлинованной странице зачетной книжки. Ура!!! – закричало все внутри. Когда на кону твой статус студента, и «тройке» будешь рад! Я горячо полюбил Веру Ниловну Нахимову. А также ее исторического однофамильца – адмирала Нахимова. А также всех адмиралов великой Российской империи и Союза Советских Социалистических Республик!
4.
Сигарета закончилась. Я затушил бычок в помятой банке из-под тушенки, прикрепленной тяп-ляп к горизонтальной трубке на окне вагонной двери. Чтобы окурок перестал дымиться, я плюнул в банку. Но полноценного плевка не получилось – во рту пересохло, а жабры горели. «Скорее бы остановка, – подумал я. – Может, пивком разживусь». Эта мысль одобряла, наполняла существование смыслом. Проблемы с неудачной посадкой на совершенно другой поезд, с билетом, который был только в одну сторону, уходили на задний план. Пусть голова об этом поболит потом, а сейчас… Я уставился на дымок, вьющийся из банки, и не отводил взгляда, пока дымок не исчерпал все свои ресурсы.
5.
Как на крыльях я летел в общагу! «Хвост» благополучно сдан, значит, я перехожу на следующий курс, значит, еще повоюем в стенах альма-матер! Не нарушим же великую студенческую традицию и отметим сие событие с подобающей помпой и соответствующими возлияниями! Эх, гусары, седлайте коней!
Перед гастрономом я поубавил свои эмоции и пересчитал в уме доходы-расходы. Пирожки и стакан газировки раздробили мою десятку на пятерку, тройку, рубль и мелочь. Билет до Сарапула, как мне говорил Сашка, примерно столько и стоит. Но это только для нормального пассажира. А я – пассажир ненормальный, то есть нормальный, но имеющий привилегии. Студентам скидка – 50 процентов! Выходит, я могу смело отложить пятерку, а остальное спустить без зазрения совести – на полную катушку. Бутылка водки опустошит мой бюджет существенно, пробьет такую огромную брешь в нем, что ее уже не залатаешь каким-то там сырком «Дружба». Две бутылки вина в два раза меньше ударят по карману, останется еще половина свободных денег даже после покупки сырка, булки, кильки и пачки сигарет. Все тщательно взвесив, я, довольный собой, своей расчетливостью и благоразумием, шагнул в гастроном.
«Затоваренный» и счастливый только от предвкушения предстоящей трапезы и той «расслабухи», которая последует, я поднялся на свой этаж, нащупывая в кармане ключ от комнаты. Все хорошо, но не хватает одного – собутыльника. Я хотел было уже приуныть, когда заметил в фойе у окна волосатого и очкастого студента. Косит под Джона Леннона, подумал я, потому что очки были круглые из тонкой стальной проволоки. У меня были точно такие же в десятом классе, но в родной глуши на всю школу было три-четыре настоящих «битломана», а посему от ношения очков я вскоре отказался, и правильно сделал – сохранил зрение. Равнодушно пройти мимо «джонленноновских» очков я не мог и подошел к студенту.
– Слушай, старик, я сегодня сессию сдал, хочу отметить, да не с кем… Составишь компанию?
«Волосатик» внимательно оглядел меня, улыбнулся весело:
– Почему бы и нет! На халяву и уксус сладкий!
– Косишь, – кивнул я на его очки.
– Да! – радостно согласился он. – Взял у друга ненадолго попонтоваться.
Пройдя в мою комнату, мы без лишних разговоров принялись за дело. На тумбочку между двух кроватей была предусмотрительно постелена газета. Вскоре на ней появились откупоренная бутылка вина, два граненых стакана, килька, аккуратно уложенная на тарелочках, нарезанные сырок и булка.
– Как зовут-то тебя? – разливая в стаканы красную жидкость, спросил я.
– Меня не зовут, я сам прихожу, – сострил гость и, скорчив лицо звезды, протянул руку. – Джон.
– Ты этот ливерпульский акцент брось, – отреагировал я. – И очки лучше сними.
– Что, бить будешь?
– Ну, ты даешь, – рассмеялся я. – Даже выпить не успели – уже бить! Очки, вижу, мешают тебе. Не носишь ты очков.
– Носил, – вздохнул гость. – Минус полтора у меня, а здесь и вправду все минус три, да еще центровка не моя. Расстояние между линзами.
– Знаю, тоже носил.
– Да? – удивился студент, оценил информацию и повторно протянул руку. – Александр.
– Олег, – пожал в ответ руку. – Удивительная вещь получается – везет мне на Сашек. Друг у меня – Сашка Нетленный.
Тут я достал из кармана Сашкину телеграмму и дал почитать студенту Саше.
– Вот дурачина, погулял бы еще, – резюмировал тот. – Влюбился, наверно, сильно.
– Не без этого. Но у них время подпирает. Невеста уже беременная. К тому же Сашка – сирота. Ему свой дом во как нужен, – я показал рукой как.
– Тогда давай за здоровье молодых!
– Погоди, – махнул головой я, – сначала за сдачу сессии.
– Годится!
