Обо всем этом я думал, передвигаясь по поезду к его центру, где, как правило, должен был находиться вагон-ресторан. Резкий, кислый запах пота, туалета, мужских носков и детских нестиранных пеленок бил нещадно в нос, когда я переходил через «общий» вагон, продираясь сквозь тесноту и неинтеллигентное поведение пассажиров. Плацкартные вагоны отличались не очень заметно, хотя чистоты в них было больше, а теснота отсутствовала, так как у каждого было свое место. В отличие от «общих» вагонов, где продавались билеты на «сидячие» места, а не на «спальные», «купейные» контрастировали с предыдущими типами вагонов тишиной, простором и свежим воздухом. Прилично одетая публика дефилировала по коридорам с видом испанских грандов, говоря проводницам не «спасибо», а «благодарю», соблюдая дистанцию между высшим сословием и обслугой. «Позвольте вам напомнить, уважаемая, что вы нам принесли влажные простыни, их следует заменить…» И так далее. Тьфу! Пассажиры «купейных» четко знали, что все эти пассажироводы, пассажироведы, пассажировозы и пассажироходы предназначены исключительно для них. Как ни старалась официальная пропаганда доказать обратное, что, де, у нас в почете любой труд…
А вот и вагон-ресторан. Человек крепкого спортивного телосложения в черном костюме с холодными безучастными глазами стоит у входа, перекрестив руки на груди. Такие глаза могут быть только у охранника. Но, черт возьми! Кого здесь охранять?
– В ресторан нельзя. Закрыт на спецобслуживание, – выставил руку вперед человек в черном.
– Мне не нужно в ресторан. Мне нужно просто пройти, – я начинал тихонько закипать.
– Через час и пройдете. Без проблем, – улыбнулся охранник, со значением прищурив глаза.
– Да кого вы там спецобслуживаете? Военная тайна? – в лоб тут не получится, хотя, конечно, можно, но скандала не оберешься, надо выбрать другую тактику.
– Нет, конечно. Не военная. Но тайна, – холодно улыбался человек.
– Брось. Если это государственная особа, то ее обслужат на месте по высшему уровню. В вип-вагоне.
– Скажем так, здесь обедает персона, о которой пассажирам лучше не знать. Потому что, если узнают, то разнесут тут все к чертовой бабушке!
– Артист что ли?
– Вроде того.
– Ну, так это по моей части! – сказал я и показал охраннику студенческий билет. – Никто ничего не узнает, но я узнать обязан. В силу своей профессии журналиста. Обещаю, что все останется между нами, если ты мне скажешь – кто? – и если устроишь мне десятиминутное интервью. Идет?
Охранник понял, что попался, что я его уже бессовестно шантажирую, и горько вздохнул:
– Хорошо, я узнаю насчет интервью. Стой здесь… проныра!
– Так кто же там изволит обедать?
Охранник нагнулся к моему уху и шепнул: «Алла Пугачева!»
32.
-Я веду пленного «пуха» на допрос? – спросил Иван Шуберт у Ивана Григорьевича и встал.
– Погоди, сержант, – остановил его путевой обходчик с профилем римлянина. – Встретить его надо во всеоружии. Олег, приберись на столе и положи на видное место газету «Правда». А мы с тобой, друг-товарищ, обследуем добытый вами трофей. Где ППШ?
Я попросил Григорьевича подняться, поднял полку и вытащил из вороха одеял пистолет-пулемет.
– Красавец! – глаза у сорок-тысяч-томов-прочитавшего человека радостно заблестели. Он по-хозяйски отстегнул диск с патронами, открыл верхнюю крышку, являвшуюся продолжением кожуха, в котором находился ствол, поэтому автомат переломился, затем достал возвратно-пружинный механизм. Мы с Шубертом внимательно наблюдали за происходящим. – Вот и вся неполная разборка ППШ.
– Не сложно, – подытожил сержант.
– А в бою сложность в обращении с оружием не нужна, – сказал Иван Григорьевич. – В начале войны только у некоторых подразделений были автоматы. То есть пистолеты-пулеметы. Это, в основном, ППС. Большинство было вооружено винтовочками. ППШ в достаточном количестве стали появляться где-то с середины войны. Преимущество ППШ перед немецким «Шмайсером» было в большом количестве патронов в магазине. 71 штука. В два с лишним раза больше, чем у «Шмайсера». Там – 32. Прицельную стрельбу можно было вести с ППШ с небольших дистанций, так как там был пистолетный патрон. Но большое количество патронов в магазине у ППШ обернулось и недостатком. Дашь несколько очередей, выпустишь половину или даже треть магазина, ствол немилосердно накаляется и расширяется. Нарезное оружие превращалось в гладкоствольное. Поэтому появился вот этот вот кожух охлаждения. Но он мало помогал. Пули из перегревшегося ППШ вылетали с потерей настильности или прицельности, а ударная сила их резко понижалась. Кроме того, переполненный магазин мог подвести в любую минуту. Небольшой перекос патрона – и автомат молчит.
Слушая мини-лекцию фронтовика Бойко, мы с Шубертом малость приуныли. Как так? Наш автомат хуже немецкого?
– По отдельным параметрам ППШ, действительно, уступает «Шмайсеру», – подтвердил Иван Григорьевич. – «Шмайсер» меньше перегревался, реже ломался, реже подводил. Прицельность у него была все-таки выше. ППШ производился из штампованных деталей, но на разных заводах. Проблему представляли и дисковые магазины. Магазин от другого ППШ мог запросто не подойти к твоему. Нужно было подгонять вручную… Но… Советский боец, воюя с винтовочкой, не был избалован. Когда получил в свои руки автоматическое оружие – использовал его с максимальной пользой и выгодой. В ближнем бою (что у пехоты чаще всего и случалось – ближний бой!) исход сражения решали стойкость, сила, мужество, сноровка, хороший удар прикладом. А ППШ с магазином тяжелее «Шмайсера»! Да что там говорить! Технические параметры – это всего лишь технические параметры. После войны появилась мода на оружие с круглыми дисками. Вспомните хотя бы голливудские фильмы про гангстеров 40-х, 50-х годов. Все гангстеры грабят банки с громадными «Томпсонами», у которых диски еще больше, чем у ППШ! А ведь удобнее спрятать под плащ или пальто не ППШ с выпирающим диском, а более компактный «Шмайсер». Но нет! «Шмайсер» – олицетворение гитлеровского нацизма, а ППШ – оружие Победы! ППШ победил в войне, значит, его параметры на голову выше немецкого оружия! Понятно, друзья-товарищи? – закончил довольный Иван Григорьевич. Глаза его посмеивались.
– Так точно! – сказал Иван Шуберт.
– Здорово! – сказал я.
– Михаил Тимофеевич Калашников сумел создать штурмовой автомат с промежуточным (то есть между пистолетным и пулеметным) патроном – АК, – продолжал дальше Бойко. – С 1947 года АК–47 стал поступать на вооружение нашей армии. Полностью он заменил ППШ только к 1957 году. Поэтому мы и видим в 1953-ем… – тут Иван Григорьевич остановился, поняв, что не все должен знать Шуберт.
– Поэтому мы видим ППШ в руках банды психов, которые ловят добропорядочных и законопослушных граждан! – сказал сержант.
