Я проснулся. В моих ногах стоял черный человек, лица которого я не мог разглядеть в темноте, но руки я видел отчетливо! Руки тянулись ко мне с одним намерением – задушить!
Черный человек был старым знакомым. В первый раз мы встретились в далеком детстве, когда я тяжело болел. Реакция моя была адекватной. Я громко закричал в испуге. Тут же прибежала мама и стала меня успокаивать. Человек исчез. Следующая встреча состоялась в девятом классе. Вечерами я подрабатывал киномехаником в стареньком кинотеатре. Аппараты, проецировавшие изображение на экран, были электродуговыми. Электроды необходимо было постоянно менять, они быстро сгорали. Состояние их можно было наблюдать через маленькое стекло на металлическом кожухе, закрывающем электродугу. Такие бывают у электрогазосварщиков. Киномеханикам по технике безопасности запрещалось открывать кожух при работающих электродах. Но в горячке работы мы часто об этом забывали, а потому получали в избытке порции электродугового излучения. Скорее всего, это и привело к тому, что однажды в моей комнате ночью при свете Луны, падающем из окна, я обнаружил на подушке черные руки черного человека. Руки тянулись ко мне. Я вскочил и стал искать дверь в комнате. Когда прибежали мать с отцом, они увидели меня бьющимся о стену… Третья встреча случилась в общаге университета. Шесть студентов, в том числе и я, мирно посапывали во сне на шести кроватях, расположенных вдоль правой и левой стен комнаты. И тут пришел черный незваный гость. Он встал в моих ногах, надвигаясь всем туловищем на меня, протягивая костлявые руки. Моя реакция была мгновенной и совершенно неожиданной. Сработал рефлекс уличного бойца. Я согнул правую ногу и резко ударил в челюсть черного человека. Раздался страшный грохот! Перепуганные студенты повыскакивали из кроватей и включили свет. По всей комнате валялись книги, которые вылетели с книжных полок. Полки тоже валялись, а висели они как раз над моей койкой. Досталось всем студентам-однокомнатникам. Спасибо им, что только обматерили, а не побили! Озвереешь тут, когда на тебя во сне падают полки, а в довесок прилетают книги! Одна «История КПСС» может лишить сознания на длительное время! Я объяснил всем, что иногда лягаюсь во сне, с кем не бывает…
Видимо, встречи с черным человеком приключались и потом, только я их не помнил. Однажды мы выпивали с Колей Козловым. Выпито было немало. Как пили, так и уснули – в одежде, полулежа на разложенном диване. Утром я обнаружил Колю спящим на полу на ковре. Он объяснил, что ночью его кто-то сильно пнул в спину, и он приземлился всеми конечностями на жесткую поверхность. Забраться обратно на диван он не рискнул.
Черный человек наклонялся ближе и ближе. Я что есть силы, ну, сколько мог собрать в таком состоянии, привычно ударил его ногой в челюсть, или что там у него было. Верхняя полка поднялась и опустилась с громким стуком. В купе никого не было. А где официантка? Ее тоже не было. Ушла по делам? А какие дела могут быть ночью? Может, спит у подруги? Или – у друга? Хотя мне было абсолютно по… …Актуальнее – глоток воды. Где его взять? А вот на столе стакан с остатками чая. Или – не чая? Какая разница, лишь бы жидкое и прохладное. Несколько глотков сильно облегчили мое состояние. На лбу выступил пот. Оле-Лукойе посыпал на меня сонный порошок…
38.
Четверть часа мы шли молча. Постепенно наша колонна выстроилась почти что в шеренгу. Бойко не давал указаний на счет того, как нам идти.
– Иван Григорьевич, – сказал я. – Ты обещал рассказать о боевом прошлом. Расскажи, пожалуйста.
– Если вам интересно, можно и рассказать.
– Интересно, – подтвердил Шуберт.
– Ладно, тогда слушайте. Перед войной я попал на флот. Служил на Балтийском море на катерах береговой охраны. Недалеко от Ленинграда. Когда гитлеровцы без объявления войны рванули по всей границе – первым делом досталось и нам. Вскоре пришлось оставить корабли, какие взорвать, какие перебазировать, а из моряков сформировали новые части и бросили на защиту рубежей Ленинграда. Блокады еще не было, но кольцо сжималось неотвратимо. Сначала наш полк стоял на Пулковских высотах. Это там, где стоит знаменитая Пулковская обсерватория и проходит не менее знаменитый Пулковский меридиан. Высоты эти враг хотел взять во чтобы то ни стало, но мы стояли насмерть. Полегло там нашего брата-моряка огромное количество! Самые первые в атаку поднимались, пулям не кланялись. А когда от полка осталось меньше роты, отправили нас в тыл для пополнения. Пополнение, я вам скажу, смех один. Ижоры, народность есть такая. Все до одного рабочие Ижорского завода. Нам же их и обучать пришлось, а времени для этого мало было. Снег уже выпал, зима на носу, кольцо блокады вокруг Ленинграда почти замкнулось…
– Иван Григорьевич, – прервал я, – извини, конечно, но зачем ты уподобляешься некому полководцу и рассказываешь то, что можно узнать и так из учебников истории? Полк, блокада…
– Что не так? – удивился Бойко.
– Подробности интересуют. Чем жили, где спали, чем питались, о чем беседы вели? Детали, в общем.
– Детали ему подавай… – проворчал Бойко. – Чем питались, говоришь? Да к зиме уже особо питаться было нечем. Полкило хлеба в день бойцам, двести пятьдесят – рабочим, сто двадцать пять – иждивенцам. Потом и бойцам по двести пятьдесят стали выдавать. И то с перебоями. Что делать? Есть-то хочется. Смотрим, ижорцы то капустой разживутся, то морковкой, то свеклой. Где берете? А вон за территорией завода поле бывшего подсобного хозяйства. А поле это на нейтральной полосе! Фашисты уже к заводу подошли, окопались метрах в двухстах от наших рубежей. По первости сходу хотели завод взять, да обломилось им! Всыпали им по первое число, да еще трофеями разжились. Так они периодически такие попытки повторяли, но к зиме все – окопались, блокада. Ижорцев, когда на поле поодиночке пробирались, не трогали. А когда начали группками пробираться, тут их стали косить нещадно из пулеметов. Снайпера подключились. Развлечение для фашистов. Дело такое – перед нами поле с овощами, подмерзшими, конечно, но ничего, если сварить – съедобный суп получается, а взять ничего нельзя. Тогда сформировали из нас моряков разведроту, в задачу которой официально входила добыча данных, захват «языков», а неофициально – сбор капусты и морковки, чтобы с голоду не крякнуть. В общем, должны мы были полезное с приятным совмещать. Ребята мы обученные, обстрелянные, на мякине не проведешь. В маскхалатах, под покровом темноты стали в рейды «овощные» выходить. Как положено – группа захвата, группа прикрытия и отвлечения. Ползаем по полю, собираем в мешки капусту. Немец осветительную ракету выпустит, прижмемся к земле – пережидаем. Поначалу удачно все складывалось, пока мы половину поля, которое к нам ближе было, подчищали. Потом уже ближе к фрицам надо было подползать. Тут фрицы что-то заподозрили, стали чаще ракетами освещать, постреливать для острастки. Вернешься с поля, глядишь – кого-то подстрелили. Ну, в общем, комроты Склизков приказал больше просто так капусту не собирать, а только когда на задание идем, тогда по пути сколько успеем, столько и собираем. Но, в случае чего, мешки бросать – и на свои позиции. Очень нам гансы подпортили рацион. Что ж, в разведку мы чаще стали проситься, чтобы в самих окопах гитлеровцев чем-нибудь поживиться. Присмотрим, где с котелками бегает фашист, туда и двигаем. И с точки зрения взятия «языка» – все правильно. Повар знает, на скольких пищу готовят, куда разносить надо. А если обер-лейтенанта заприметим – вообще удача!
