– «Путь Ильича», – не задумываясь, ответил я. – Только он там не работает.
– Как не работает, он же журналист?
– Не совсем журналист, он – рабкор. Рабоче-крестьянский корреспондент. Целый день на водовозке людям воду доставляет, а в свободное время пишет заметки. Поэтому в газете он не работает – штатно. А внештатно – работает.
– Понятно, – заулыбалась Тамара Степановна. – Рабочий класс. А где эта газета выходит, в каком городе?
– В Верхней Толсторюпинке.
Угораздило же Федора услышать название малой Родины! Он прекратил травить шоферские байки и с порывом настоящего патриота стал всем рассказывать о том, что в их городке три поселка: Верхняя Толсторюпинка, Средняя Толсторюпинка, Нижняя Толсторюпинка. Что регулярно и периодически парни бьются «стенка на стенку», что танцы у них не обходятся без драк и увечий, что – то верхние толсторюпинцы гоняют нижних, то средние и тех, и других. При этом он не забывал вставлять свое неизменное – ни в «п…, ни в Красную Армию».
Тамара Степановна морщилась и с укоризной посматривала на нас с Сашей.
Я подошел к Федору и шепнул ему на ухо:
– Перестань материться, тимуровец.
– Где, что, как? – удивился Винни Пух. – Я не матерюсь.
– А «ни в п…, ни в Красную Армию» – это, по-твоему, что?
– Это не мат, – искренне завозмущался Федор, – это… присказка, поговорка.
Ситуацию выручила гитара, которую принес Илья. Я пел песню за песней, их подхватывали буквально все, даже если не знали слов. И «мальчишник» продолжался до тех пор, пока на небе не появились звезды.
12.
-Мне несколько месяцев понадобилось, чтобы разобраться, что к чему, – аккуратно разливая водочку, продолжал тему Иван Григорьевич. – Поезд «Москва–Чита» идет неделю из обозначенного пункта А – Москва – до обозначенного пункта Б – Чита. Правильно? Обратно из пункта Б в пункт А тоже неделю. То есть весь цикл занимает полмесяца, с учетом осмотра, обслуживания, получения продовольствия, воды, ремонта и прочая, и объект – поезд – оказывается в первоначальной точке. Но это если нормальный поезд. А можно сесть случайно в одном из этих мест (тут Григорьевич показал карандашом дырки на Листе Мебиуса) и попасть на поезд, передвигающийся по Листу Мебиуса. Поезд движется, Земля движется, Лист Мебиуса тоже движется, что происходит?
– Что происходит? – я с интересом следил за рассуждениями путевого обходчика.
– Замедление, остановка времени. Читал теорию Альберта Эйнштейна?
– Какую из них? Частную теорию относительности или общую теорию относительности?
– Молодец, студент журфака! Конечно, общую. При скорости, превышающей скорость света, мы имеем замедление времени пропорционально увеличению скорости. Так?
– Наверное, – пожал я плечами, – вы еще спросите, как звали Мебиуса.
– А что, не помнишь? Август Фердинанд его звали, математик, который…
– Давайте ближе к теме, Иван Григорьевич… – я постучал по стеклу наручных часов.
– Как возник Лист Мебиуса, почему ему приглянулся маршрут «Москва–Чита», я еще не разобрался. А вот то, что существуют входы-выходы на него и что их всего четыре (Григорьевич опять наглядно указал карандашом на отверстия в листе, тыкая в дырки с обеих сторон), это я уяснил.
– Что-то похожее на путешествие во времени?
– Нет, никакой научной фантастики, – запротестовал Иван Григорьевич. – Читал я «Машину времени» Герберта Джорджа Уэллса, это всего лишь беллетристика, хоть и талантливая, хоть и умная, но нисколько не обоснованная с точки зрения материализма. Путешествуя во времени, ты можешь наткнуться на себя самого в прошлом или будущем. Есть вероятность что-то испортить, повлиять на развитие событий. Лист Мебиуса скорее всего движется в параллельном пространстве, но не времени. Аномальное явление наподобие Бермудского треугольника или Черной дыры, как я уже говорил.
– У Черной дыры есть множество определений, теорий тоже немерено на тему – что она из себя представляет, – закусил я слишком большим количеством зеленого лука и поморщился.
– Я рассматриваю здесь эффект Черной дыры, как вход-выход. Лист Мебиуса передвигает людей со сверхсветовой скоростью, и время для них замедляется. Проходят одни сутки, а там, за окном поезда, на Земле, месяц прошел, а то и два.
– И что же будет с тем, кто в конце концов сойдет?
– Никто и никогда не сойдет, если не знает как. Это может произойти случайно, если попасть в Черную дыру. Вышел человек на своей остановке, а его уже никто и не ждет. Он ехал пару дней, а прошло полгода, год, пять лет. Сверстники уже институты окончили, хорошими специалистами работают, детей растят, положение в обществе занимают, а сошедший перепрыгнул через пять лет…
– …и как был дуб дубом, так и остался? – начал понимать я.
– Примерно, – улыбнулся Григорьевич. – Помнишь роман Жюля Верна «Вокруг света за 80 дней»? Обогнув Землю, герои этого романа неожиданно в подарок получили ровно сутки. На Листе Мебиуса в подарок можно получить не сутки, а целую жизнь. Даже больше. Десять жизней, двадцать. Необходимо только знать об этом, а дальше – вопрос техники. Если постоянно переходить через входы-выходы на Листе Мебиуса, который и есть поезд, можно добиться немалого.
– Бессмертия?
– Относительного бессмертия, вспомни старика Эйнштейна.
– В итоге люди, совершенно случайно севшие на этот поезд Мебиуса, попадают в ловушку бесконечности и бессмертия?
– Почему ловушку? – железнодорожник с профилем Цицерона пристально посмотрел на меня.
– Ну, ведь это же ад! Мчаться неизвестно куда всю жизнь и даже не знать об этом!
– Я атеист и материалист, ни в какую загробную жизнь не верю. Но готов применять эти термины в нашем с тобой разговоре, подразумевая под адом – плохую жизнь, а под раем – хорошую. Вспомни, что я тебе сказал, когда мы познакомились – жить здесь можно. Смотря кто и чего от жизни ждет. Если человеку срочно надо куда-то приехать, а от его приезда зависит успех на производстве, благополучие в семье, удача в проведении мероприятия, спортивного состязания, тогда, конечно, это ад – бесконечно двигаться к цели и не достигать ее. А если у человека отпуск, он лежит в больнице, если он никуда особенно не торопится? Если он вдруг внезапно понимает, что судьба подарила ему удивительный шанс – неисчерпаемый запас времени? И такое бесконечное движение и есть его жизнь? Тогда, наверное, это рай.
– Сел на… Лист Мебиуса, и поминай, как звали! Это же, наоборот, добровольная смерть. Тебя больше никогда не увидят родные и близкие, друзья будут вспоминать добрым словом за рюмкой, и ты для них… умер. Такой поезд годится только для преступников, приговоренных к смерти.
