Благодаря поддержке Советского Союза КПК и ее НОАК удалось в ходе 3-й гражданской войны, начавшейся в 1946 году, одержать победу над режимом Чан Кайши. К концу июня 1949 года гоминьдановский фронт распался на отдельные изолированные группировки, а в сентябре правительство Чан Кайши и значительная часть его войск эвакуировались на остров Тайвань. В результате 1 октября 1949 года была провозглашена Китайская Народная Республика (КНР), а уже 2 октября СССР первым признал КНР.
После победы в гражданской войне КПК во главе с Мао Цзэдуном и образования КНР по указанию советского руководства вся разведывательная работа в Китае была прекращена. Более того, позднее по просьбе Мао Цзэдуна китайским органам безопасности была передана вся агентура как внешнеполитической, так и военной разведки. Этот необдуманный шаг привел к печальным результатам. Позднее все китайцы, сотрудничавшие с советской разведкой, были приглашены в местные органы власти якобы для получения советских орденов и там арестованы. Однако в первое время после образования КНР отношения между советскими и китайскими спецслужбами были партнерскими. Так, для координации деятельности советских и китайских разведслужб в Пекин в 1949 году был направлен Андрей Иванович Раина, занявший пост советника по разведке при Министерстве общественной безопасности (МОБ).
Между тем начиная с 50-х годов советско-китайские отношения стали постепенно охлаждаться. Начало этому процессу положил, как ни странно, И. В. Сталин, который встретил приехавшего в декабре 1949 года в Москву Мао Цзэдуна не как лидера крупнейшего государства, в котором только что свершилась революция, а как вассала, которого можно заставить ждать в передней. Еще больше обострились советско-китайские отношения в 1956 году, после XX съезда КПСС, на котором первый секретарь ЦК КПСС Н. Хрущев выступил с разоблачением культа личности Сталина. Все это значительно осложняло взаимодействие между советскими и китайскими спецслужбами. Так, прибывший в Пекин в 1957 году, старший советник КГБ по вопросам безопасности при МОБ КНР Владимир Иванович Вертипорох по заданию Центра внимательно отслеживал складывающуюся в Китае политическую ситуацию и регулярно информировал Москву об изменениях в политике в отношении СССР, проводимой китайским руководством. К сожалению, в январе 1960 года, находясь в Пекине, он внезапно умер от сердечного приступа.
Сменивший Вертипороха новый руководитель аппарата представительства КГБ СССР в Китае Евгений Петрович Питовранов, прибывший в Пекин в марте 1960 года, стал свидетелем дальнейшего ухудшения советско-китайских отношений. В своих донесениях в Центр он сообщал, что лидеры КНР отвергают советскую политику мирного сосуществования с капиталистическими странами, считая ее уступкой империализму. Отвергалась китайской стороной и советская концепция «мирного перехода к социализму» в экономически развитых странах. Кроме того, руководство КНР после начала в 1958 году политики «большого скачка» стало критиковать работавших в Китае советских специалистов за «техническую отсталость и ретроградство». В Москве на критику реагировали весьма болезненно, и в 1960 году все работавшие в Китае специалисты были отозваны в СССР.
В результате в начале 60-х годов отношения между СССР и КНР приобрели характер открытого противостояния. Более того, в 1963–1964 годах участились нарушения советско-китайской границы со стороны Китая.
Так, только в 1963 году было зарегистрировано более 4 тыс. таких нарушений, а число гражданских лиц и военнослужащих КНР, принимавших в них участие, превысило 100 тыс. человек. Еще больше подлил масла в огонь взрыв 16 октября 1964 года первой китайской атомной бомбы мощностью 20 кт.
В этой обстановке руководство ПГУ КГБ приняло решение возобновить разведывательную работу в Китае. Выполнять это решение было поручено Юрию Ивановичу Дроздову, прибывшему в Пекин в августе 1964 года. Несмотря на огромные трудности, немногочисленным сотрудникам вновь образованной пекинской легальной резидентуры удалось сделать достаточно много. Так, от представителя Швейцарской партии труда, работавшего в партийной школе в Шанхае, была получена информация о готовящейся большой чистке КПК и всего населения Китая. А представитель германской фирмы «Крупп», работавший в Пекине, поделился с Дроздовым информацией о том, что Китай увеличил закупки стали на Западе и усиливает группировку своих войск на границе с СССР. В 1967 году сотрудникам резидентуры удалось побывать в провинции Хэйлунцзян и в Харбине, где они встретились с русскими эмигрантами. Один из них, старый казачий офицер, сообщил, что китайские власти выселили его с принадлежавшей ему пасеки и превратили ее в огромный ящик с песком, какие бывают в классах тактики военных академий. Изображенная же местность представляет собой сопредельную советскую территорию. Обо всем этом Дроздов доложил в Москву. Но ни к каким конкретным действиям со стороны советского руководства эта информация не привела. Вот что вспоминает об этом сам Дроздов:
«Осенью 1967 г. я прилетел в Центр в отпуск, где мой прямой начальник заявил, что мои шифровки вгонят его в очередной инфаркт. Я промолчал. В нашем подразделении мне сказали, что тревожная шифровка была направлена в инстанции, откуда вернулась с грозной резолюцией: «Проверить, если не подтвердится, резидента наказать».
Проверили. Все подтвердилось. Не извинились. Не принято.
В 1969 г. в районе/близком к пасеке, произошел известный вооруженный конфликт»
[145].
Впрочем, наладить действительно эффективную агентурную работу в Китае ПГУ КГБ так и не удалось. Это прежде всего было связано со спецификой местных условий и развернувшейся с 1966 года так называемой «культурной революцией». Достаточно сказать, что из-за шпиономании и ксенофобии хунвейбинов даже дипломатам было трудно передвигаться по Пекину. Так, например, в 1967 году Юрий Дроздов почти всю ночь провел недалеко от советского торгпредства в «Москвиче», оклеенном дацзыбао (листовками) и с выхлопной трубой, обмотанной соломой. Кроме того, сами китайцы старались избегать иностранцев, поскольку тех из них, у кого находили заграничные книги, заставляли ползать на коленях в знак раскаяния, а тех, кого заставали за прослушиванием передач иностранного радио, сажали в тюрьму. Не менее жестко действовала и китайская контрразведка. Так, только за два года из Китая были высланы четыре сотрудника резидентуры, работавшие под «легальным» прикрытием: в 1966 году — Юрий Леонидович Косюков, а в 1967 году — Николай Гаврилович Наташин, Валентин Михайлович Пасенчук и Олег Александрович Еданов.
Напряженность между СССР и Китаем не спадала и в 70-х годах. В связи с этим ПГУ КГБ усилило свою работу по Китаю. К 1976 году, когда резидентом в Пекине был назначен Михаил Михайлович Турчак, пекинская резидентура стала одной из самых мощных разведывательных точек за рубежом. Поскольку иностранцам по-прежнему было невозможно спокойно передвигаться по Пекину, значительное число сотрудников резидентуры составляли лица среднеазиатского и монгольского происхождения, которые в соответствующей одежде вполне могли выдать себя за китайцев. Ночью их скрытно вывозили из посольства и оставляли в безлюдном месте. А утром они смешивались с толпой, читали дацзыбао и покупали так называемые «маленькие газеты», в которых печатались новости из Шанхая, Чунцина и Синьцзяна.
