В начале семидесятых годов прошлого века по предложению председателя КГБ Юрия Андропова была разработана советская разведывательная доктрина. В этом документе говорилось о задачах научно-технической разведки:
«добывает секретную информацию о ракетно-ядерном вооружении стран — главных противников и их союзников по военно-политическим блокам, о других средствах массового уничтожения и средствах защиты от них, а также конкретные данные о перспективных направлениях в науке, технике и технологии производства в ведущих капиталистических государствах, использование которых могло бы способствовать усилению военно-экономического потенциала и научно-технического прогресса Советского Союза;
• своевременно выявляет и прогнозирует новые научные открытия и тенденции развития зарубежных науки и техники, могущие привести к существенному скачку научно-технического и военного потенциала или созданию новых видов оружия, способного радикально изменить сложившиеся взаимоотношения в мире;
• анализирует, обобщает и через соответствующие ведомства реализует добытые разведывательные материалы по теоретическим и прикладным исследованиям, созданным и действующим системам оружия и их элементам, новым технологическим процессам, вопросам военной экономики и систем управления».
Далее в доктрине говорилось о том, что научно-техническая разведка среди «активных операций проводит мероприятия, способствующие росту экономической и научно-технической мощи Советского Союза». А при
«проведении активных операций разведка, в зависимости от конкретных условий, использует не только свои силы, специфические методы и средства, но и возможности КГБ в целом, других советских учреждений, ведомств и организаций, а также вооруженных сил».
В области специальных операций, где «используются особо острые средства борьбы», применяются в качестве одного из средств
«захват и негласная доставка в СССР лиц, являющихся носителями важных государственных и иных секретов противника, образцов оружия, техники, секретной документации»
[181].
В семидесятые годы прошлого века научно-техническая разведка продолжала оставаться одним из приоритетных направлений работы КГБ. Об этом свидетельствует такой факт. Американская легальная резидентура финансировалась крайне скудно. Поясним, что речь идет о расходах на содержание аппарата, а не на оплату услуг источников секретной информации. Одна из проблем — автотранспорт. Сотрудники были вынуждены покупать автомобили за свой счет. Машины из служебного автопарка в первую очередь использовались в мероприятиях политической и научно-технической разведки
[182].
В начале восьмидесятых годов прошлого века в Управлении «Т» ПГУ КГБ служило около 1000 человек. Из них 300 работали за рубежом в легальных резидентурах, а остальные трудились в Центре
[183].
Охота за западными технологическими секретами велась не хаотично, а по заранее разработанному плану. Существовал перечень вопросов, на которые советские специалисты хотели получить исчерпывающие ответы. Они охватывали все, начиная от технологий и заканчивая отдельными узлами определенной модели аппаратуры.
Разведывательный план хранился в помещениях, занимаемых легальными резидентурами за рубежом, в строгой секретности. Он представлял собой объемный альбом, выполненный на специальной толстой бумаге. Все листы сшивались, чтобы предотвратить пропажу той или иной страницы. Применялась также их двойная нумерация. Каждый офицер советской разведки, прежде чем воспользоваться планом, заполнял специальный формуляр, где указывал причину, по которой ему понадобился документ
[184].
Кроме этого, существовал список западных компаний — объектов оперативного интереса советской разведки. Если офицеры, работающие по линии «КР» (внешняя контрразведка), обязаны были приложить максимум усилий для проникновения в спецслужбы стран вероятного противника, то для сотрудников НТР такими организациями были промышленные предприятия. Сотрудников этих компаний, которые имели доступ к секретным документам, нужно было вербовать вне зависимости от того, поможет или нет потенциальный источник секретной информации выполнить годовой разведывательный план.
В 1973 году по линии Управления «Т» ПГУ КГБ было получено 26 000 документов и 3700 «образцов». Несмотря на то что лишь часть из них носила секретный характер, там были и совершенно секретные материалы о ракете «Сатурн», космических миссиях «Аполлона», документация по широкофюзеляжному реактивному самолету «Боинг 747» и компьютерная технология, впоследствии скопированная при создании компьютера «Минск–32»
[185].
Согласно данным, взятым из Отчета о работе Комитета госбезопасности за 1975 год (этот документ был подготовлен для ЦК КПСС), в министерства и ведомства было направлено около 29 000 материалов и 4287 типов образцов. В соответствии с заданиями Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам реализовано около 13 000 материалов и 2000 образцов. По заданиям Государственного Комитета Совета Министров СССР по науке и технике реализовано 857 материалов и более 30 типов образцов.
«Добытая разведкой информация по актуальным военно-стратегическим и научно-техническим вопросам способствовала принятию Инстанцией решения о проведении в нашей стране научных исследований по принципиально новым проблемам, выработке позиций Советского Союза на международных переговорах. Часть добытых материалов использована советской промышленностью и наукой для решения важных задач оборонного и народнохозяйственного значения, в результате чего сэкономлены значительные государственные средства»
[186].
За период с 1972 по 1977 год Управление «Т» ПГУ КГБ СССР получило 140 000 документов научно-технического характера и свыше 20 000 «образцов» Добытая документация позволила сэкономить более миллиарда рублей для советской экономики и ускорила научные исследования в ряде областей науки и техники на период от двух до шести лет
[187].
В 1975 году, по неполным данным, в странах Западной Европы имелось
[188]:
