В навалившейся темноте я слышала, как он вновь присыпает бункер ветками. Потом звуки затихли. Часто дыша, я пыталась считать до ста, но сбилась и перешла на десятки. Спокойствия это не прибавило. У меня нет клаустрофобии, но лежать в абсолютной темноте рядом с мертвым телом было очень страшно. Я кожей ощущала, как стены начинают сдвигаться и забирают воздух. Временами мне казалось, что Стю все еще жив и вот‑вот схватится за винтовку. Минуты тянулись, тишина давила, и я чувствовала, что перестаю существовать, сжимаясь под тяжестью ожидания.
Только один раз над моей головой раздались чьи‑то шаги. Надежда выбраться на свет воскресла, но, едва я услышала голос их обладателя, внутренне сжалась. Если этот человек меня обнаружит, оживший ковбой покажется мне подарком небес.
– Ты слышал? – хмыкнул ничего не подозревающий Изгой. – Стю дисквалифицировали – пристрелил и пацана, и девку.
– Так почему штраф не заплатил? – удивился его собеседник. – Он же хотел закончить с блондинкой.
– Видимо, она оказалась не настолько хороша, чтобы деньги из‑за нее терять, – заржал Изгой. – Поэтому он и уехал.
Второй голос я так и не узнала.
Егеря ушли, а я переваривала услышанное. Джейсон сказал всем, что меня убил ковбой. Официально я мертва. И он мог не раз устранить меня, как ненужного свидетеля… так почему же этого не сделал? Тешить себя иллюзиями, что он в меня влюблен, я не стала. Вряд ли моей участи можно позавидовать, учитывая, от кого зависит моя жизнь. К тому же не факт, что он уже не избавился от меня, похоронив живьем в центре леса. Пока я размышляла, ветви над головой зашуршали и крышка поднялась. Увидев силуэт Джейсона на фоне темнеющего неба, я села. И пока размышляла, можно выбраться или нет, прозвучал первый приказ:
– Раздень его.
Преодолев брезгливость, я сняла с ковбоя сапоги. С одеждой пришлось повозиться – Стю и при жизни был малоподвижным. С треском ткани я стянула с него пиджак, еле ворочая неподъемную тушу, а от рубашки и вовсе оторвала рукава. Засунув обрывки в протянутый мне рюкзак, я устало плюхнулась на холодный пол. Джейсон молча наблюдал за моими манипуляциями. Переведя дыхание, я снова встала и, пиная жирное тело ковбоя и подставляя под него колени, кое‑как закончила с джинсами.
– Теперь срезай, – Джейсон кинул мне нечто среднее между садовым секатором и ножницами.
– Что? – едва их не выронив, ахнула я.
– Срежь ему пальцы.
Господи, меня сейчас стошнит.
– Одной фаланги хватит, – пояснил Джейсон, когда увидел, что я никак не решу, какую часть пальца вставлять между заточенными краями ножниц.
Руки не слушались, палец Стю все время выскальзывал из острых тисков, но я упрямо давила на рукоять, пока не раздался тихий хруст – кость все‑таки сломалась. Оставалось повторить это еще девять раз.
Не знаю, что было страшнее: осознавать все эти дни, что над тобой висит дамоклов меч смерти, или понимать, что существует некто, пугающий сильнее ее. Слышать выстрелы за спиной или хруст ломающихся костей. На третьем пальце я намяла мозоль на ладони, а на седьмом поцарапала кожу до крови. Изо всех сил сдерживая рвотный порыв, я отрезала последний мизинец. Убрав обрубки в пакет, Джейсон взял винтовку. Все. Вот теперь он точно меня убьет.
Вместо этого Джейсон замахнулся и с силой опустил приклад на голову Стю. Он удара изувеченная рука сползла с дряблого живота ковбоя и глухо стукнула по полу бункера. Я заткнула уши и зажмурилась. Не хочу слышать этот звук. И не хочу видеть, как он превращает череп в месиво. Но я все равно ощущала каждый удар. А ужасней всего были слова, прозвучавшие во внезапно наступившей тишине:
– Теперь зубы.
Вздрагивая от беззвучных рыданий, я опустилась на колени и принялась по одному выуживать зубы Стю из обломков челюстей. Пальцы тряслись, к горлу снова подкатил ком. Джейсон меня не торопил, но мне казалось, что если я остановлюсь, то следующий удар прикладом придется на мою голову. Один раз меня все‑таки вырвало. Вытерев губы тыльной стороной ладони и давясь от слез, я продолжила собирать зубы Стю, а закончив, ссыпала их в пакет и вопросительно посмотрела на егеря. Он кинул мне пленку.
– Заворачивай.
После всего произошедшего это воспринималось как наименьшее из зол. Я подчинилась и долго подминала пленку под тело Стю. Когда я закончила, Джейсон кивком велел мне выбраться. Крышку бункера он закрыл сам, проверил, плотно ли она прилегает, и немного присыпал листьями. Что дальше? Он доведет меня до места, куда они сгружают трупы, и там пристрелит? Не говоря ни слова, Джейсон вытащил из кармана балаклаву. Я так же молча ее натянула. Следующей я надела протянутую мне куртку, на вид кого‑то из охранников. Завершала экипировку чья‑то бейсболка.
Солнце тем временем почти село, и лес погружался во тьму. Джейсон кивнул головой, чтобы я шла за ним, и двинулся одному ему известным маршрутом. Содрогаясь от мысли, как в этих сумерках мы сможем обойти ловушки, я осторожно ступала следом. И успокоилась, только когда увидела, как Джейсон прикладывает к глазам прибор ночного видения.
Мы вышли из зарослей не у барака, а у дальнего трейлера, вход в который не просматривался из окон коттеджей и от въезда в лагерь. На лестнице Джейсон пропустил меня вперед. На дрожащих ногах я поднялась по ступенькам.
Оказавшись внутри, я сняла бейсболку и балаклаву и осмотрелась. Перегородка разделяла пространство трейлера на две части. В первой вдоль стены тянулся стеллаж, заполненный промаркированными коробками, а в углу на столе стоял ноутбук. Вторую скрывала дверь с электронным замком. Набрав код, который я не запомнила, Джейсон зашел внутрь и втянул меня за собой. Вспыхнула лампа на потолке; во втором отсеке находилась кровать и еще одна дверь, без замка. Возможно, там имелся душ, а может, и холодильник, наличие которого подозревал Барти. Не просто же так Джейсон принес с собой отрезанные конечности Стю.
За дверью обнаружился только компактный санузел. Кинув пакет с обрубками в ведро со льдом, стоявшее в раковине, Джейсон вернулся в спальню. На вопрос, зачем я ему нужна, приходили на ум лишь два возможных ответа: или убьет с особой жестокостью и расчленит, или изнасилует.
– Вы… меня застрелите? – на всякий случай уточнила я.
Глупый вопрос – он мог это сделать уже раза четыре. Хотя какая мне теперь разница?
