Я могла бы поклясться, что Сатир вздохнул с облегчением.
– Но ты не переживай, все еще впереди. Я сделаю головокружительную карьеру. Если в первый день смогла найти старого извращенца, лизавшего мои ноги, то и в другие от клиентов отбоя не будет…
Голос сорвался – мне не хватило воздуха. Воспоминания о вчерашнем унижении душили, а может быть, это рыдания прорывались наружу. Перестав дергаться, я расплакалась.
– Как же я тебя ненавижу, – прошептала я едва слышно.
Сатир отпустил меня и резко выпрямился.
– Надо выбираться отсюда, – он достал из-за пояса пистолет.
– Так… ты, правда, пришел, чтобы меня освободить? – все еще не верила я.
И от удивления даже перестала плакать.
– Мне нужно кого-нибудь пристрелить, чтобы ты мне поверила? Или…
Я не дала ему договорить, в порыве благодарности подавшись вперед и крепко обняв. Теперь я плакала уже от облегчения. Я меньше всего ожидала помощи от Сатира, но только он действительно был готов помочь.
– Даже мой отец меня бросил, – с горечью всхлипнула я, продолжая прижиматься к нему. – А ты пришел за мной.
Сатир не ожидал моего порыва и рефлекторно обнял свободной рукой.
– Все будет хорошо, – пробормотал он, успокаивающе поглаживая мою спину. – Слышишь, маленькая панда?
С нервной усмешкой я принялась стирать растекшуюся косметику.
Жар ладони Сатира чувствовался через корсет. И это… мне нравилось. Я не понимаю, как такое возможно: одновременно ненавидеть человека и желать тактильной близости? Меня раздражал его внешний вид, привычки, манера говорить, но его прикосновения заводили. Сегодня, когда он впервые дотронулся до меня без агрессии, я это наконец поняла. И осознав, перестала всхлипывать ему в грудь. Неужели Сатир мне нравится? Глупости. Я же люблю Спайка! Решив, что я успокоилась, Сатир попытался отстраниться и встать, но я его удержала.
– Подожди.
Он вопросительно приподнял бровь. Я вглядывалась в его лицо, высматривая в нем привычное ехидное выражение. Сейчас я его увижу, и успокоюсь. Дыхание не собьется, не будет ни мурашек на коже, ни бабочек в животе. Сатир снова станет меня раздражать.
– Тейлор, что случилось?
Твою ж мать! Мое имя, сорвавшееся с его губ, сбило весь серьезный настрой. Почему я не могу отодвинуться или убрать ладони с его плеч? Или я просто этого не хочу? Я вздохнула. Сейчас я дотронусь до его лица, и наваждение закончится. Химии не будет, и все встанет на свои места. Я робко коснулась шрама на его щеке. Ощутив капли пота подушечками пальцев, я отдернула руку, понимая, что все еще не чувствую неприязни. Это плохо. Надеюсь, это просто сила момента или искаженное проявление благодарности за спасение.
Сатир не сводил с меня заинтересованного взгляда. Ему любопытно? Или он чувствует то же самое? Я знала лишь один способ это выяснить. К чему тянуть? Я это сделаю. Прямо сейчас. Обняв Сатира ладонями за шею, я его поцеловала.
Горячее дыхание обожгло мои губы, сметая все доводы. Какие, к черту, бабочки в животе? У меня волоски на теле встали дыбом, едва его язык скользнул в мой рот. Сатир не просто ответил на поцелуй, а сделал это так, что по моей спине пробежал холодок. Кажется, у меня даже соски затвердели. Застонав, я обвила его торс бедрами, прижимаясь еще сильнее.
– Перестань об меня тереться, – выдохнул он, с трудом отстраняясь. – Я не каменный…
– Это смотря где, – я потянулась к молнии на его шортах, но Сатир меня остановил.
– Не нужно.
– Ты же хочешь меня, я чувствую, – голос дрожал от возбуждения, да и саму меня потряхивало.
Так сильно я еще никогда никого не хотела.
– Перестань.
– У тебя стоит, – не унималась я. – И я вся мокрая.
– Какой у тебя пошлый рот, – Сатир медленно очертил контур моих губ большим пальцем.
– Хочешь, покажу, что я им умею? – я втянула его палец в рот.
Сатир застонал, отдергивая руку.
– Тейлор, сейчас не время и не место.
– Да ладно, – не успокаивалась я, кусая его за мочку уха. – Ты все равно уже за меня заплатил.
– И поэтому я буду решать, что и когда с тобой делать, – Сатир опрокинул меня на спину.
Я застонала в предвкушении, но он резко выпрямился, освобождая торс от моих ног, чтобы встать без помех.
– Какого черта? – возмущенно выдохнула я, поднимаясь на локтях.
– Мы уезжаем, – Сатир взвел курок.
Я нахмурилась. Как можно быть таким бесчувственным? Распалил меня до нервной дрожи и остановился! Утешало одно: он и сам возбудился.
– Лед принести? – с мнимой заботой в голосе спросила я, бросив взгляд на его шорты.
– Будешь острить – оставлю тебя здесь, – пообещал Сатир.
Но в это мне верилось с трудом.
~ 11 ~
Порывы встречного ветра нещадно трепали мои волосы. Тарахтящий мопед летел вперед в ночь, а я прижималась к обнаженной спине Сатира. Рубашку он отдал мне, чтобы прикрыть корсет. Бордель давно остался позади, но у меня в голове все еще звучало эхо выстрелов. Сатир заставил показать коротышку, лапавшего меня вчера, и, не моргнув, прострелил ему ногу. Вторую пулю – тоже в колено – получил Сол. Ни тогда, ни сейчас я не чувствовала даже намека на жалость.
Вписавшись в очередной поворот, Сатир увеличил скорость. Взвизгнув, я прижалась к нему еще сильнее. Впереди светились огни порта – мы почти приехали. Безумно хотелось есть; то ли Сатир сам догадался, то ли наши желания снова совпали, но перед въездом на территорию складов он притормозил у придорожного ресторанчика и купил местную лапшу навынос.
Ни на палубе, ни в камбузе никого не было. Забравшись с ногами на диван и распечатав картонную коробку, я с наслаждением вдохнула аромат специй. Сатир не тратил время на эстетику; плюхнувшись рядом, он подцепил палочками кусочек мяса и отправил в рот. Я тоже не стала церемониться и последовала его примеру. Лапша оказалась острой, но после вынужденной голодовки я была готова съесть и такую. Неудивительно, что я справилась со своей порцией первой. Пока Сатир жевал, я от нечего делать наблюдала за ним. Ел он безобразно: не чавкал, конечно, но и салфетками принципиально не пользовался. Испачкав подбородок соусом, Сатир вытер его тыльной стороной ладони. Раньше подобные привычки раздражали, но сейчас мне хотелось целовать эти блестящие от масла губы. Доев, Сатир отставил коробку в сторону. Не удержавшись, я стерла жирное пятно под его губами.
