– Даже не пытайся сунуть в них свой нос, – мрачно бросил он и, не дожидаясь возражений, выпроводил меня из трейлера.
К концу недели я подвела итоги игры в шпиона и поняла, что полученная информация снова ничего мне не давала, как осколки старой чашки – вроде и можно собрать воедино, но пить из нее все равно не получается из-за зазоров. Смирившись, что детективу бесполезно знать о монтажной во втором трейлере или о передаче сигнала с антенны через русский спутник, я стала готовиться к отъезду.
Накануне важной даты я упаковала чемодан с вечера и, проснувшись едва рассвело, выкатила его в коридор. Ключ от внедорожника, украденный вчера из-под носа у Селины, лежал в кармане. Это был мой самый странный день рождения – ни ярких коробок с лентами, ни цветов, ни шампанского, ни торта со свечами. Но я все равно чувствовала себя счастливой, зная, что главный подарок сделаю себе сама, когда выберусь отсюда.
Стараясь не греметь колесами чемодана по асфальту, я осторожно двинулась к автомобилю. Если охрана откажется выпустить меня, я собиралась снести шлагбаум. Второй возможной проблемой было отсутствие навигатора, но я надеялась, что за несколько недель следы от колес не успели зарасти травой, и я найду по ним обратную дорогу к шоссе. До машины оставалось несколько ярдов, когда за спиной послышался звук шагов. Бросив чемодан, я кинулась вперед, но убежать я не успела.
– Куда это ты собралась? – Сатир развернул меня за плечо.
Господи, как он узнал? Всю ночь у двери караулил?
– Не твое дело, – буркнула я, вырываясь.
Схватив за талию, Сатир потащил меня к коттеджу.
– Когда же ты угомонишься? Или мне снова вколоть тебе транквилизатор?
– Только попробуй! – брыкалась я.
– Ты идиотка или притворяешься? – Сатир втолкнул меня в гостиную. – Ну выберешься за периметр, а дальше что?
– С сегодняшнего дня у меня есть собственные деньги, и отец не имеет права диктовать условия. А ты не утруждай себя шантажом. Мне не нужен паспорт – я отправлюсь в консульство и заявлю о потере.
Выпалив это на одном дыхании, я ликовала, ожидая, когда на лице Сатира появится замешательство, но вместо этого он с сарказмом осведомился:
– А до консульства ты пешком доберешься?
Вместо ответа я показала ключ, и Сатир его отобрал.
– Ты меня не удержишь! – я в запале стукнула его ладонью в грудь.
Сатир перехватил мое запястье. От боли выступили слезы. А, возможно, и от бессилия. Я хотела рыдать во весь голос, но вместо этого процедила сквозь зубы:
– Пусти.
Часто моргая, чтобы слезы не застилали глаза, я с ненавистью смотрела на Сатира. Свободной рукой он сжал мои волосы в кулак, запрокидывая голову назад, и… поцеловал – неистово и агрессивно. Я обмякла в его руках, опешив от напора и все еще не веря в происходящее. Сатир так давно ко мне не прикасался. Тело реагировало, как в первый раз – по спине пробежал холодок, а сердце ухнуло куда-то вниз.
– Ты меня сейчас сосками проткнешь, – усмехнулся он, скользнув ладонью мне под кофту.
Съязвить в ответ не удалось – Сатир спустил чашку бюстгальтера и сжал мою грудь. Я застонала, и он поймал этот судорожный выдох своим ртом, снова лишая меня кислорода. Яростно отвечая на его поцелуи, я чувствовала себя как нагретый воск – лепи, что хочешь, только не выпускай из рук.
Распаляясь, я стянула с него жилет и, отбросив в сторону, принялась расстегивать ремень. Кофты на мне уже не было – она валялась у двери. Следом на пол полетел свитер. Сатир подталкивал меня к спальне, умудрившись скинуть кобуру с пистолетом и армейские штаны где-то по пути. Меня так лихорадило, что я не помню, как мы оказались в постели. Я ощущала лишь приятную тяжесть его тела и горячие прикосновения губ. Между поцелуями я лишилась остатков одежды и осознала это, только когда Сатир начал стягивать с меня трусики. Отбросив их в сторону, он перекатился на спину, увлекая меня за собой.
– Я все-таки нужна тебе, – довольно прошептала я, оседлав его торс.
Не смущало даже отсутствие презерватива. Сатир удержал мои бедра, приподнимая их, и не давая сесть. Так и не почувствовав его член в себе, я разозлилась. Он затеял это все, чтобы снова поиздеваться?
– Ты… ты… ты что творишь? – от возмущения я не находила слов.
– Поздравляю с днем рождения, – Сатир рывком пересадил меня выше.
Оказавшись на уровне его шеи, я поняла, что он задумал.
– Ты… серьезно? – я нервно усмехнулась и тут же охнула, почувствовав, как язык Сатира касается клитора.
Дыхание перехватило. Волоски на теле встали дыбом. Судорожно вцепившись в изголовье кровати, я закрыла глаза. Ладони Сатира продолжали поглаживать мои ягодицы, но я чувствовала только дразнящие движения его языка.
– Что же ты со мной делаешь…
– Те же понимаешь, что я не могу ответить? – поинтересовался Сатир, оторвавшись от меня. – Рот… немного занят. Или это был риторический вопрос?
– Заткнись и продолжай, – простонала я.
Он уже не раз делал это пальцами, но то, что вытворял его язык, не шло ни в какое сравнение. Казалось, Сатир знал мое тело лучше, чем я сама. Постанывая, я не могла думать ни о чем, кроме этих легких скользящих прикосновений, приятных до дрожи. Часто дыша, я выгнулась, запрокинув голову назад.
– Только не останавливайся…
От возбуждения меня трясло как в ознобе. Его язык ласкал и провоцировал, а я то подавалась навстречу, то рефлекторно дергалась, отстраняясь. Тело не слушалось.
– Лесли…
Горячие прикосновения, мои стоны, бешеные удары сердца, бессвязный шепот, усиливающаяся пульсация в клиторе, разливающееся тепло внизу живота, нарастающий томящий спазм – реальность разбилась на пазлы, которые я не успевала соединять, пока наконец по телу не прошла волна, встряхивая изнутри, как легкий разряд тока.
– Да! – вскрикнула я, поджимая немеющие пальцы.
Только после этого Сатир остановился, а я осознала, где нахожусь. И с трудом отпустила изголовье.
– Жива? – он с интересом наблюдал за мной.
Не отреагировав на издевку и пробормотав что-то невнятное, я медленно опустилась на спину рядом с ним – ни на что другое не хватило сил. Если меня когда-нибудь спросят про самый ярчайший оргазм, я вспомню этот.
– Думала, твой грязный язык может только материться, – прошептала я, с трудом восстановив дыхание.
– Ты еще в состоянии думать?
Я перекатилась на живот и придвинулась ближе.
– Не уверена, – убрав с его лба взъерошенную челку, я провела пальцем по щеке, повторяя изгиб шрама, и потребовала: – Сотри сейчас же эту самодовольную ухмылку!
Сатир продолжал улыбаться, всем своим видом демонстрируя превосходство:
