– Я направлю ее куда угодно, если ты будешь со мной честен, – пообещала я, ответно поглаживая его плечи. Главное сейчас – не переиграть с доступностью, иначе мы снова окажемся в постели, где я не узнаю ничего нового. – Расскажи хоть что-нибудь.
– Сначала ты.
– Неужели в моем досье остались пробелы? – усмехнулась я и, приподнявшись на мысках, поцеловала его в щеку: – Спрашивай. Отвечу на любой вопрос.
– О чем вы говорили на самом деле?
Я перестала улыбаться. Оказывается, и у Гримма выработался иммунитет от моих уловок. Пришлось импровизировать, и когда он начал отстраняться, я упрямо обняла его за шею:
– Я подумала, что не обязательно допрашивать Джейсона самим, и попыталась втереться в доверие к Селине. Сказала, что помогу, если она узнает про остальные копии.
Гримм вряд ли станет уточнять подробности, а для имитации искренности хватит и уже сказанного. Он некоторое время молчал, почесывая подбородок.
– Что у сенатора есть на тебя? – напомнила я.
– Он оказал мне услугу. – Гримм снова освободился от объятия.
Никогда не видела большего нежелания отвечать.
– Какую?
– Надавил на нужных людей и закрыл судебное разбирательство, – последовал второй неохотный комментарий.
Такого расклада я не ожидала.
– Тебе грозила тюрьма?
Весомый аргумент, чтобы забыть о принципах. Вот только если я угадала и Гримму светил срок, это было непростое дело. Хороший адвокат не доведет до суда – легче и быстрее заключить сделку и выплатить компенсацию. Гримм сформулировал иначе, то есть речь о деньгах не шла. В чем же его обвиняли? В хищении в особо крупных размерах? В продаже секретной информации? Или… Конечно же! Ответ всегда лежал на поверхности. Знание арабского, военная выправка, ночные кошмары. «Дельта»!
– Это был не суд, – пробормотала я, – а военный трибунал!
Гримм не отвел взгляда и даже не моргнул, но я знала, что права.
– Обвинение наверняка сфабриковали. Учитывая уровень подготовки, ты бы вряд ли попался с поличным.
Он улыбнулся комплименту. А я продолжала сыпать предположениями:
– Так что это было? Неподчинение приказу? Жестокое обращение с пленными?
– Не устала?
– Только разогрелась, – в тон ему съязвила я. – Превышение полномочий? Хищение? Шпионаж?
На последней версии между бровями Гримма появилась едва заметная морщинка. Вот черт! Перебирая наугад, я неожиданно попала в точку. Шпионаж – серьезное обвинение. Сенатору пришлось приложить немало усилий, чтобы замять дело, которое могло закончиться смертным приговором. Я почувствовала себя неловко и замялась с извинениями. Не стоило напоминать Гримму о прошлом. Неожиданно в дверь постучали.
– Купер, держи, – Исайя через порог протянул сотовый. – У Донована что-то срочное.
Даже дистанционно Эр Джей вмешивался в нашу жизнь. Барабаня пальцами по дверной раме, я не сводила с Гримма тревожного взгляда.
– Плевать, что ближе никого нет. Где гарантии, что им можно доверять? – Он дважды прошелся от стены к окну и обратно. – Да они завалят всю операцию!
К концу беседы я поняла, что речь идет о Сатире и Трэнди-бое – во главе с Гриммом сенатор зачем-то отправлял их в Каракас. Венесуэла и раньше всплывала в телефонных разговорах в свете планов Большого Кея освоить для «следопытов» новую площадку. Спешно организованная поездка и состав группы могли означать лишь одно.
– Только не говори, что шоу возобновляют, – умоляюще прошептала я, когда Исайя унес трубку.
Проблема оказалась глобальнее – вместо того чтобы озвучить цену, венесуэльцы похитили сына Большого Кея, который на тот момент отдыхал в Доминикане, и вывезли в Каракас. Сенатор отправил за ним группу оперативников, но в назначенный час никто не вышел на связь.
– И он посылает вас – тех, кто ближе? Или тех, кого не жалко? – возмутилась я. – Лукас, это самоубийство!
– Переживаешь за меня? – Гримм расплылся в улыбке.
– Не переводи тему! Егеря – не штурмовики. Им не хватит опыта, – упорствовала я, но аргументы не помогли.
Уже вечером все трое вылетели в Каракас и через двое суток вернулись – потрепанные, но довольные. Венесуэльцев удалось прижать, младшего Кея доставили в Нью-Йорк, а выживших из старой группы – в закрытый госпиталь в Юте.
– Сенатор передумал пускать их в расход? – я кивнула в сторону Сатира, на шее которого с визгом повисла Тейлор, и Трэнди-боя, обнимавшего Наталью. – И теперь они его новые цепные псы?
– Не занудствуй. – Невзирая на протест, Гримм притянул меня к себе, не забыв по-хозяйски приложиться ладонью к ягодицам. – И пакуй чемодан. Столица ждет.
– Мы улетаем? – от удивления я перестала отбиваться.
Он тут же воспользовался моментом, чтобы меня поцеловать. Я сопротивлялась, но вяло, и вскоре обняла его в ответ. Почувствовав, что я уступила, Гримм оставил мои губы в покое.
– Милая, веди себя прилично – мы на людях, – он насмешливо поиграл бровями.
За что получил пальцем в бок.
~ 29 ~
Раздражение не проходило ни пока я собирала вещи, ни по дороге в аэропорт. И даже когда мы поднимались по трапу, мне все еще хотелось кого-нибудь ударить, хоть я и понимала, что злюсь не на Гримма, а на вездесущего Джеффри Спейда. По его приказам нас перекидывали с места на место. Он решал, кого поощрить, а кого ликвидировать. По сути, задания сенатора и были нашей жизнью. И лишь к одному его распоряжению я не имела претензий – после провала переговоров с венесуэльцами реанимация шоу оказалась под запретом.
Джейсон с Селиной, оставшиеся на вилле под надзором Исайи и Джареда, пока не входили ни в одну рабочую группу. Все остальные получили на борту четкие инструкции по дальнейшим действиям, и в аэропорту Вашингтона Сатир с Тейлор пересели на самолет до Нью-Йорка, а Трэнди-бой с Натальей отправились на встречу с Кайлой.
Город утопал в красно-желтых кронах – осень была в самом разгаре. В этом году она выдалась теплой, но, привыкнув к мексиканской жаре, я ежилась даже при ярком солнце. Пока мы с Гриммом ждали такси, я раздраженно притопывала ногой и мысленно ругала себя, что не догадалась положить в чемодан хотя бы спортивную куртку.
– Не вздумай шарить по карманам, – он накинул мне на плечи свой пиджак и игриво подмигнул: – Я слежу за тобой.
В районе мемориала Джефферсона светофор задержал нас на набережной. Наблюдая, как школьники в сквере со смехом кидаются опавшей листвой, я подумала, что, наверное, больше никогда не смогу почувствовать себя такой же свободной и беспечной. Моя жизнь всегда будет под контролем сенатора.
В доме для тренировок ждало послабление – в этот раз обошлось без браслета с датчиком слежения. Уровень доступа мне, правда, так и не сменили, но его хватало, чтобы в перерывах между заданиями шерстить архив. Первые несколько недель я проводила в нем все свободное время и, не найдя подробностей по делу Гримма, переключилась на расследование гибели Итана. По официальной версии, ответственность лежала на Чарльзе Гроссе – водителе фургона. Тело пятидесятилетнего строителя так и не обнаружили, зато в бардачке чудом уцелела записка, в которой мужчина просил никого не винить в своей смерти. Версию самоубийства подтвердили жена и коллеги Гросса – Эр Джей и Криста позаботились, чтобы к семейству Спейдов не привела ни одна ниточка.
