В ноябре сенатор благополучно переизбрался на новый срок, и недоверие ко мне стало снижаться – сначала отменили запрет на пользование телефоном, а вскоре начали подключать к несложным миссиям. Большинство из них сводилось к сопровождению Кайлы в деловых поездках или доставке корреспонденции – тому, чем еще недавно занималась Криста. Я опасалась, что она может оказаться моей напарницей, но с бывшей подругой мы так и не встретились. Гримм как-то обмолвился, что она осела в Нью-Йорке – ее приставили к Фарелли.
С приближением Рождества количество заданий заметно поубавилось, и я готовилась провести сочельник в архиве, но планам помешал Гримм.
– Хо-хо-хоу! – Он ввалился в гостиную в дурацкой шапке Санта-Клауса, скинул с плеча сумку с ноутбуком и вручил мне коробку конфет, украшенную золотым бантом.
– Черт, – покраснела я. – А я не готовилась…
– Чепуха. – Гримм плюхнулся на диван. – Подарок, который мне интересен, всегда у тебя с собой.
Он похлопал себя по колену, предлагая присесть. Я демонстративно опустилась подальше от него, на краешек подлокотника – сегодня нет причин изображать доступность. Как и нет желания оказаться в постели.
– Хочу показать тебе еще кое-что, – Гримм достал из кармана небольшой футляр.
Я заметно напряглась, но, прикинув размеры, решила, что для кольца он великоват. Широко улыбаясь, Гримм протянул подарок. Изобразив ответную радость, я приоткрыла крышку... и не сдержала удивленного возгласа. На бархатной подушке лежал знакомый брелок с ключом от моей квартиры! Это значит, что я могу вернуться к себе?
– Официальное разрешение, – кивнул Гримм.
Я нахмурилась. Вряд ли сенатор настолько сентиментален, чтобы специально выбрать праздничную неделю. Наверняка ему донесли о моем досуге, и теперь он хочет отлучить от архива излишне любопытного агента. Как же мне остаться в особняке? Повертев в руках ключ, я с горечью призналась:
– Я даже Эр Джею не говорила, что никогда не любила эту квартиру.
– Тогда перебирайся ко мне, – тон Гримма по-прежнему был игрив, но выражение лица сменилось на серьезное.
– Как жить с человеком, о котором ничего не знаешь?
– Для начала спросить у него о том, что тебе интересно.
– Расскажи про суд.
Пусть теперь попробует отвертеться. Я ожидала сердитого выпада, вместо этого Гримм пожал плечами и расслабленно откинулся на спинку дивана:
– Нечего рассказывать.
Но подробностями поделился. Во время спасательной операции в пригороде Багдада он случайно услышал, как двое его сослуживцев обсуждают предложение местного чиновника – тот обещал внушительную сумму денег, если ему помогут покинуть страну. Гримм доложил о разговоре командиру группы, которому, как оказалось позднее, и предназначалась взятка.
– И тебя обвинили в шпионаже. – Я перебралась к нему на колени.
– Сначала попытались избавиться, отправив на заведомо провальный штурм. – Гримм обнял меня за талию. – Отряд попал в засаду, но двое выжили – я и еще один молодой сержант. Парня контузило; пришлось сутки тащить его на себе до лагеря, и оказалось, не зря. На мое счастье, он был близко знаком с дочерью конгрессмена Спейда.
По необъяснимой причине разговаривать в один миг стало легче – нашлась тысяча тем. Мы хохотали над забавными историями из детства, обсуждали любимые книги и фильмы, спорили, описывая привычки друг друга. Необычное ощущение – успев хорошо узнать мужчину в постели, открывать его заново. Испытать чувство сильнее близости. Очень давно мне не было так хорошо.
Спустя полтора часа я поднялась с колен Гримма, чтобы принести нам горячего шоколада, а когда вернулась, не сдержала улыбки – мой неутомимый собеседник крепко спал. Поставив чашки на журнальный столик, я села рядом и положила голову ему на плечо. Странный, но приятный вечер не мог закончиться иначе. Закрыв глаза, я вспомнила про архив и мысленно отмахнулась – не сегодня. Я все сделаю потом.
Проснувшись первой, я обнаружила, что хорошее настроение никуда не делось. Хотелось петь, танцевать или на крайний случай размяться в тренажерном зале. Вместо этого я отправилась на кухню, решив, что Гримм вряд ли откажется от завтрака. Поставив сковородку на плиту и включив как фон телевизор, я принялась шарить по полкам холодильника.
– …и спустя полгода строительство было завершено, – сообщил ведущий.
В новостях шел репортаж об открытии центра для детей-инвалидов. Нарезая овощи, я слушала вполуха, но едва прозвучала знакомая фамилия – напряглась.
– Миссис Робертсон, основная часть денег поступила от вашего фонда.
На экране появилась улыбающаяся Кайла и принялась благодарить задействованных в проекте людей, не забыв несколько раз упомянуть стоявшего рядом отца. Вслед за ней достижения сенатора продолжил перечислять ведущий. Я пренебрежительно фыркнула и потянулась к пульту, чтобы приглушить звук.
– После всего, что было сделано вами на благо штата, Иллинойсу остается лишь кусать локти, – сострил кто-то из репортеров.
Джеффри Спейд отшутился. Картинка сменилась общим планом с фасадом здания. Оператор намеренно задержал камеру дольше положенного на баннере «Счастливого Рождества!» над входной дверью.
– Мы открываем центр именно сегодня, чтобы дети не просто чувствовали атмосферу праздника, – радостно вещала с трибуны Кайла, – но и знали, что мечты сбываются…
Я с раздражением нажала кнопку на пульте. Спейды действительно не случайно выбрали дату – избиратели обязательно запомнят красивый жест. Перемешав омлет, я взяла с полки две тарелки и достала из холодильника банку с джемом.
– Иллинойсу остается лишь кусать локти, – передразнила я заискивающий голос репортера и… замерла.
Пружина тостера звякнула, подкидывая поджарившиеся кусочки хлеба. Я даже не взглянула в их сторону и схватилась за смартфон. Руки дрожали, пока я набирала в поисковике ключевые слова. Неужели это та самая зацепка? Первые несколько ссылок вели на видео из детского центра – пресс-служба сенатора работала оперативно. Чуть реже встречались новости о прошедшей предвыборной кампании. И лишь на второй или третьей странице появились упоминания Иллинойса – в кратких выдержках из биографии Джеффри Спейда. О его ранней карьере было мало информации, но ее хватило, чтобы все встало на свои места.
– Идиотка!
Все это время я искала не в том штате – досконально проверила связь Ченнинга Мура с Висконсином, но так и не нашла точек соприкосновения с сенатором. Ответ лежал на поверхности: пятнадцать лет назад оба метили на одно кресло в конгрессе от Иллинойса, и победа досталась отцу Итана. Второй шанс Джеффри Спейд получил после гибели конкурента, но так и не сумел занять его место из-за слабой поддержки избирателей. Тогда он переехал в соседний штат и, выждав положенные семь лет, удачно баллотировался, стал конгрессменом, а спустя еще четыре года – сенатором.
