— Теперь следует выбрать наставника, — продолжает Данталион, скручивая пергамент. — Урожденного демона, который будет готовить вас к испытанию. Это большая ответственность, поэтому прошу всех отнестись с должным уважением. Необращенные, можете подойти к любому, но помните — он вправе отказать. Если это случится, совет академии сам назначит вам наставника.
Лэм кидается к Айри, и та радостно ее обнимает. В замешательстве я ловлю взгляд Зепара, но к нему уже шагает Сиина. Вот черт! Мне некого выбирать!
— Эвелин, твоя очередь, — напоминает Данталион.
Демоны перешептываются и насмешливо фыркают. И смотрят с любопытством — кому же выпадет честь унизить дочь праведницы? На негнущихся ногах я подхожу к Люциферу. После всего, что я вчера наговорила, он точно откажет. Пока называли имена, я ни разу не поймала на себе его взгляд. Хотя кого я обманываю? От меня отвернутся все. А тот, кого от безысходности назначит академия, не будет усердствовать в обучении.
Господи, дай мне сил принять этот позор достойно!
— Небо все-таки упало на землю? — ехидно интересуется Люцифер, когда я осмеливаюсь поднять глаза.
— Он сказал, что свернет мне шею! — негодую я.
— Пусть займет очередь, — Люцифер стоит на камне напротив — том самом, на котором четверть часа назад я неуклюже подпрыгивала перед Сатаной. — Если не перестанешь истерить, я сам тебе ее сломаю.
Он скрещивает руки на груди, а я продолжаю бушевать.
— Но это... это же шантаж! — от возмущения я начинаю запинаться. — С каких это пор необращенные должны делать выбор под угрозой смерти?
— В чем проблема? — Люцифер морщится как при зубной боли — моя излишняя эмоциональность его раздражает. — Хочешь жить — прими предложение, а если слишком смелая — просто откажи.
Его привычный цинизм подхлестывает как пощечина. В запале я делаю шаг к Люциферу, забыв, что из одежды на мне есть только нижнее белье:
— Ты же понимаешь, что твой отец не оставляет выбора! Как и ты не оставил его Глории, когда подсунул коктейль за расписку!
Обманчиво спокойное лицо искажает гримаса ярости.
— Научись думать прежде, чем открываешь рот! — стиснув горло, он опрокидывает меня на заплесневелую насыпь. — Или решила, если разок раздвинула ноги, то теперь все дозволено?
В легкие заползает туман с болота. Кашляя и царапая спину, я извиваюсь на камнях. От смрада и досады на глаза наворачиваются слезы — Люцифер мастерски вывалял мою гордость в грязи. В самом прямом смысле.
— Ненавижу тебя! — хриплю я и пытаюсь оттолкнуться крыльями, но он держит крепко.
— Напомни это себе, когда будешь кончать подо мной в следующий раз.
— Да скорее небо упадет на землю, чем я окажусь рядом!
Повторив мои собственные слова, он смотрит с издевкой. Провоцирует, и я поддаюсь, с вызовом уставившись на него в ответ. Знаю, что заслужила подобное обращение, и что бравада сейчас не к месту, но только дерзость поможет «сохранить лицо». По крайней мере, мне откажет сын Сатаны, к которому я, в отличие от остальных, не побоялась подойти.
— Твой ответ, Люцифер? — любопытствует Данталион.
Кабинет сжимается до двух квадратных ярдов. С одной стороны — мой отчаянный взгляд, с другой — суровое пламя алых глаз Люцифера, способное выжигать воздух.
Ну же, давай. Придумай шутку побольнее и прекрати этот никому не нужный фарс!
Инферна хихикает, остальные перешептываются, а Люцифер по-прежнему молчит. Все-таки зря я решилась. Надо было сразу попросить назначить наставника. Нет же, захотела сыграть во взрослые игры, и теперь…
Сердце на миг останавливается, а по кабинету проносится изумленный вздох, когда Люцифер делает шаг вперед. Он… согласен? Мог размазать по расписному полу или закатать в мозаичную облицовку стен, а вместо этого вышел ко мне без единой колкости?
В изумлении я не нахожу слов, а Люцифер едва заметно наклоняется и шепчет:
— Представляю лицо твоей мамочки, когда ей донесут, кто будет тебя тренировать.
До самого «Чертога» я не могу поверить в случившееся. Лэм счастливо щебечет, обнимая Айри за шею, и обещает проставить всем по два бокала жидкого марева. Сиина идет между Зепаром и близнецами и увлеченно рассказывает о планах — они уже договорились заниматься вчетвером. Я уныло плетусь в конце, понимая, что как прежде уже не будет. Теперь мы соперницы. И две из нас после отбора оставят академию.
— Не кисни, — Айри плюхается рядом, пока все рассаживаются на диваны, а Лэм суетится у бара, забирая бутылки. — Пять земных жизней означают не столетия, а миссии, которые прерываются смертью. И не важно, естественной или мученической. Так что можно в каждом новом теле быть праведницей и намеренно подставляться под удар, тогда и вернешься быстрее.
— Твоя вера в меня впечатляет, — мрачно замечаю я.
И натыкаюсь на снисходительный взгляд Сиины, сидящей на коленях у Зепара.
— Да брось, — она хлопает меня по плечу. — Ты же новенькая, и должна понимать, каким будет исход.
— Ну-ка подвиньтесь, — Лэм вклинивается между нами, чтобы налить жидкое марево. И добавляет еле слышно: — Ей просто завидно, что тебя тренирует Люцифер.
Сунув мне бокал, она устремляется к другому концу стола. Пить не хочется, и я с тоской поигрываю инкрустированной ножкой. Всеобщая атмосфера праздности и сгустившееся в воздухе лицемерие раздражают как никогда. К чему веселье — как пир во время чумы — если уже завтра мы будем радоваться промахам друг друга?
— За принятие адом, — Айри вскидывает над головой бутылку.
Поспешный тост. Еще никого не приняли. Но, кажется, это смущает лишь меня. Лэм, Сиина и Зепар салютуют в ответ Айри. Я тоже поднимаю бокал, но выпить не успеваю — его бесцеремонно вырывают из рук.
— Вставай, — Люцифер до боли стискивает мое предплечье. — Мы уходим.
Никто не имеет права так нагло вторгаться в чужое пространство и планы, однако Люциферу плевать на реакцию других. Он знает — его не посмеют упрекнуть.
— Еще чего, — я рада предлогу оставить «Чертог», но упираюсь из принципа.
Пусть не думает, что я побегу за ним по первому щелчку пальцев. Я демонстративно освобождаю руку, и в багровых глазах вспыхивает недобрый огонь.
— Тогда ищи себе другого наставника, — с легкостью отбивает Люцифер и с ехидной улыбкой поворачивается к Зепару: — Потянешь сразу двоих? Хотя тебе же не привыкать.
Фариэль с Ферцаной краснеют.
Чертыхнувшись, я перелезаю через подлокотник. Когда Люцифер начинает злиться, лучше не доводить его до точки кипения.
— Теперь всегда будешь тиранить? — обиженно бросаю я, пока он тянет меня прочь от дивана.
