— Опять ты, — поморщившись, он разворачивается, чтобы уйти.
Я кидаюсь следом:
— Подожди!
— Мне хватило одной истерики. И если ты думаешь, что...
Догнав его, я прикладываю палец к губам — вдруг директор все еще рядом. Обдумывать последствия некогда, но я к этому не стремлюсь и в порыве хватаю Люцифера за руку. Необязательно говорить словами, пусть увидит сам. Я широко распахиваю глаза, пуская его в сознание. И этот шаг — не только выражение доверия, но и попытка сгладить недавнюю резкость. Тогда мною двигало отчаяние. Теперь же, растеряв запал, я предпочла бы не высказываться столь категорично. Замерев, Люцифер пристально вглядывается в мои зрачки.
— Кто-нибудь знает, что изувечили? — спрашиваю я, когда мы, наконец, выходим из спальни. — Или опять все заделали впопыхах, как было с печатью Дамаила?
Айри пожимает плечами, а Лэм отправляется расспрашивать знакомых.
Из-за проверки комнат расписание сдвинулось, и все предоставлены сами себе. Ученики ожидаемо разделились на группы — ангелы у входа в большой зал сдержанно делятся предположениями, демоны шумно возмущаются в другом конце коридора, а необращенные тихо переговариваются возле лестницы.
Повертев головой и так и не решив, к кому присоединиться, я замечаю Теониса — он и Лэм перешептываются поодаль и как-то странно поглядывают на меня. Я удивленно приподнимаю бровь. С каких это пор у них появились общие тайны?
— Давай ты, — Лэм тычет его локтем в бок, когда я подхожу ближе.
От серьезного выражения лица Теониса я внутренне напрягаюсь. Что же произошло?
— Отец не станет делать объявление, пока не прилетит Визарий, — хмурясь, начинает он. — Но я подслушал его разговор — разбили фреску с ликом твоей матери.
Вот почему Данталион сказал, что я последняя, кому выгодно портить святыню! Пусть я официально и числилась в отобранных адом, мне бы и в голову не пришло ее разбить. Даже после всего, что я узнала. Зачем же понадобилась проверка мыслей? Вряд ли дело в регламенте. Наверняка Ромуил лишний раз хотел продемонстрировать, что я такая же, как все, и особого отношения не будет.
Поблагодарив Теониса, я спешно кидаюсь в галерею. Мне нужно увидеть фреску до того, как ее восстановят, словно ничего не случилось. От нас слишком многое скрывают — второй побег из темниц, личности заключенных, подробности истории о двукровных. Лик мамы постигнет та же участь. Правду спрячут новые слои краски.
Взбегая по ступеням, я вижу вдалеке знакомые черные крылья.
Проклятье! Люцифер тоже здесь.
И как вести себя теперь, когда все вконец запуталось? Он ничего не сказал, узнав о предложении Визария, и не вернулся к тренировкам, а значит, с наставничеством покончено. Вот только по злой иронии судьбы это произошло, когда я передумала.
Мне неловко находиться рядом. Я так яростно обвиняла ад, а небеса оказались не лучше. И хоть я готова признать вину, раскаяние ничего не исправит. Затаив дыхание, я пячусь назад, но Люцифер чувствует мое присутствие.
— Так и будешь прятаться от меня? — он даже не оборачивается.
Я замираю как маленький ребенок, которого пристыдили. Придется подойти и изображать… вот только что? Сожаление? Или безразличие?
И как быть с отбором? Попросить нового наставника? Но ни один демон не дотягивает до уровня сына Сатаны. Занятия с Люцифером — это неоспоримый прогресс.
Терзаясь сомнениями, я пересекаю галерею и останавливаюсь рядом с ним и тем, что осталось от фрески — обрывком надписи «архангел» и узорной окантовкой вдоль рамы. Таинственный вандал в приступе ярости выбил не только лик мамы, снесено даже ее имя.
— Злишься?
— Из всех глупых вопросов ты выбрала именно этот?
— Потому что я не знаю, что сказать. И как себя вести, чтобы ты… — Простил? Не смотрел так, словно я мусор под ногами? Я не решаюсь на него взглянуть и еле слышно выдыхаю: — … доверял мне.
— Цена моего доверия высока, — хмыкает он.
Снова! Люцифер снова издевается, хотя прекрасно понимает, как много значит для меня его ответ.
— А ты рискни ее назвать! — в запале бросаю я.
Чертов манипулятор! Если и сейчас он сведет разговор к непристойным шуткам о постели, я не буду корить себя из-за нашей ссоры. Пусть катится к дьяволу. Справлюсь сама.
Я вскидываю подбородок, и мы, наконец, встречаемся взглядами.
— Хочешь, чтобы все было, как раньше? — сверкнув глазами, Люцифер переходит на зловещий шепот: — Тогда иди к Визарию, и скажи, что принимаешь предложение.
Я не ослышалась?
— Но вместо доносов ты будешь говорить ему то, что я прикажу.
Он выводит меня на новый уровень грехопадения. Гнев уже был, похоть тоже. Теперь я должна солгать архангелу.
[1] При хлебопреломлении верующие собирались в уединенной обстановке, чтобы вместе принять пищу и восславить Бога. Этнографы полагают, что обычай идет от первобытных охотников, вместе поедавших сырое мясо только что убитого зверя. Для них совместная трапеза была знаком побратимства.
Паутина лжи
— Мы идем с близнецами в «Чертог», — убедившись, что грудь эффектно смотрится в вырезе платья, Айри тянется за бордовой помадой: — Ты с нами?
На это я не соглашусь за все блага небес и ада. Там наверняка будет Люцифер, а я не в силах его видеть, как и озвучить решение — оно не принято до сих пор.
— Не могу, — с напускным сожалением я перебираю книги на тумбочке. — Сначала надо дописать эссе о Престолах.
Никакого задания нет — я просто хочу попрактиковаться одна — но не признаваться же, что меня бросил наставник.
— Надумаешь — присоединяйся, — Лэм шутливо целует меня в макушку и поворачивается на мысках, демонстрируя новую юбку: — Как я выгляжу?
Ее наряд более сдержан, чем обычно — ткань непрозрачная, без страз и заклепок, а топ в кои-то веки закрывает шею. Если бы не шнуровка на спине, я бы решила, что Лэм подменили.
— На грани греха и добродетели, — насмешливо фыркаю я и добавляю чуть тише: — Теонис бы оценил.
— Да ну тебя, — неожиданно тушуется она.
Неужели моя случайная шутка близка к правде, и Теонис ей нравится? После истории с сиренами я иногда видела их вместе, но те встречи казались случайными и не длились дольше пары минут. Насколько все серьезно?
Спросить в лоб я не успеваю — Айри торопится и тянет Лэм за собой:
— Ну же, львица, пропустим все интересное.
Едва закрывается дверь, я зажигаю свечу и долго вожу над ней ладонями, но мне так и не удается усилить пляшущий огонек. Провальной выходит и тренировка с водой — я не могу заморозить ни капли. Управление стихиями — сложный предмет, поэтому я вряд ли в ближайшее время научусь ходить по воде или заставлю расступиться пламя.
